«Если бы мне еще раз пришлось «побороться» за грудное вскармливание, я бы сделала это без колебаний»

Больше 20 лет назад со старшими детьми кормление грудью у меня не задалось. Хотя я была уверена, что это обычный процесс, с которым ну чего там не справиться-то? Когда на третий день после рождения старшего сына я смотрела, как мучаются мои соседки по палате от прихода молока, болезненных расцеживаний и горящей налитой груди, то радовалась, что легко проскочила: молоко прибыло незаметно и побежало дальше прямо на пол.

Вот последнее меня печалило: сменных сорочек никто не предлагал, а моя за день превращалась в стоящую колом броню. И еще нюанс: прежде чем дать грудь новорожденному, мне приходилось сцеживать немного молока, чтобы он попросту не захлебнулся таким напором.

«Идеально же, — думала я. — Молока много, пришло безболезненно!». А потом началось. Лактостаз, отказ ребенка от груди, еще лактостаз, лактационный криз. И в итоге переход на смешанное вскармливание и к пяти с половиной месяцам на искусственное. Меньше чем через два года история повторилась уже с дочкой, которая стала искусственницей еще на полмесяца раньше. Я была обескуражена, расстроена, но решила, что ж, так бывает.

Даже шутила с тех пор, что порода у меня не молочная, а мясная. Ведь как было тогда? Докармливать рекомендовали на каждом шагу и по любому поводу. Плачет? Значит, голодный! Голодный, значит, молока у тебя мало, надо докормить смесью! Отказывается от груди? Останется голодным! Надо накормить смесью! Лактостаз или, не дай бог, мастит? Из этой груди не кормить! А чтоб не остался голодным, смесь! При этом кормить было положено не чаще чем раз в три часа.

Это сейчас мне хочется вопить: «Люди! Где логика?! Если вы хотите, чтоб ребенок не голодал, почему бы не прикладывать его чаще к груди? Зачем выдерживать этот странный и никому не нужный режим? Зачем эти игры со смесью?».

Лактостаз воспринимался не как естественный, пусть и не очень приятный, процесс, а как конец света, прямой и быстрый путь к маститу и концу грудного вскармливания. Антибиотики назначались мгновенно, спиртовые компрессы, какие-то лепешки из муки и меда. Лифчик, полный листьев капусты, — обычное дело. А эти бесконечные сцеживания после каждого кормления, «чтобы застоя не было», которые на деле приводили к гиперлактации и тем самым застоям? Первые месяцы жизни своих старших детей я помню себя то кормящей, то сцеживающейся, то с компрессом на груди.

9 месяцев, что я ходила беременной своей младшей дочкой, спустя двадцать с лишним лет после рождения первенца, я мечтала кормить ее грудью как можно дольше. В моем случае это означало «не меньше полугода, лучше девять месяцев, а год — идеально». И все эти девять месяцев я читала и изучала все, что касается грудного вскармливания.

Сейчас я уверена, что если бы двадцать лет назад обладала бы тем же багажом знаний, что сегодня, то смогла бы выкормить обоих детей до того момента, пока бы не решила завершить этот процесс.

Я не сторонник радикальных взглядов: право на существование имеют все виды вскармливания: грудное, смешанное, искусственное. Но я обеими руками за то, чтобы мамы принимали решения, обладая всей полнотой информации и умея критически ее переработать. А возможностей получить информацию сейчас море.

У каждого из вариантов десятки плюсов и минусов. Я знаю, что такое разгрызенные в кровь соски, что такое лактостаз за лактостазом с температурой под 40 и разрывающейся от боли и молока грудью, я знаю, как это утомительно разводить смесь по ночам, как засыпаешь с бутылкой в руке, периодически роняя ее, как мучаешься при смешанном вскармливании, когда ребенок хочет сосать из бутылки и отказывается от груди, или наоборот.

Я помню и то, что было удобно для меня, когда дети стали искусственниками: я получила относительную свободу передвижения и могла при необходимости надолго оставить детей с папой или бабушкой. Да, конечно, сцедиться и оставить молоко не проблема, мы народ натренированный, но моя кормящая грудь не выдерживала таких перерывов и начинала истекать молочными реками. Это сейчас прокладки для груди — норма жизни, а тогда их попросту не было в российской природе.

С младшей дочерью я прошла все этапы грудного вскармливания, и мне за него действительно пришлось побороться. Первый лактостаз накрыл меня через три недели после ее рождения, а когда счет перевалил за десяток, я научилась довольно быстро с ними справляться, и они почти перестали мешать мне жить. На смену лактостазам приходили кризы, много раз в моей голове пробегала малодушная мысль покормить смесью, но ни разу я эту угрозу не реализовала. А молоко в итоге возвращалось.

Какой кайф кормить не по часам, а по требованию.

И если мне раньше казалось, что ребенку только дай волю, и он будет часами висеть на груди, то моя дочь меня разочаровала, эта пиявочка насасывалась за пять минут и довольно отваливалась, чтобы через два часа снова припасть к груди. А еще я впервые испытала, как это удобно, когда еда всегда с собой, когда не надо всюду тащить бутылочку со смесью или сухую смесь и воду.

И еще, мне очень нравилось кормить ребенка, я вспомнила эту такую короткую с первыми двумя детьми и давно забытую нежность единения с крошечным существом, которое твое дитя, и старалась наслаждаться каждым моментом этой близости.

Когда прошли полгода, потом девять месяцев, а потом и год, а я все еще кормила грудью, сказать, что я была удивлена, мало. Но я не знала, что самое серьезное испытание грудным вскармливанием ждало меня впереди — его завершение. Удивительно, но факт, я оказалась к этому совершенно не готова психологически, гораздо больше не готова, чем моя дочь. Я оттягивала неизбежное, оставляя пару ночных кормлений и понимая, каким мучительным для меня будет расставание.

Но в один прекрасный день мне назначили препараты, несовместимые с грудным вскармливанием, и неизбежное случилось. Дочь плакала ночью, а я утром. Мне было очень грустно оттого, что это нежное грудничковое время у нас закончилось. Я кормила ее год три месяца и семь дней. И точно знаю, если бы мне еще раз пришлось «побороться» за грудное вскармливание, я бы сделала это без колебаний.