Отлучение от груди: «Решение женщина должна принимать осознанно и без давления со стороны»

«Я не молочная порода. Мясная», — так я отшучивалась 20 с лишним лет назад, отвечая на вопрос, долго ли я кормила грудью сына и дочь. И действительно в это верила. Обоих я с большим трудом докормила до 5 месяцев, из которых последние 2 уже были эпизодические прикладывания к груди. Конечно, я тогда была убеждена, что это просто «молоко пропало», так бывает.

Что я знала про грудное вскармливание в свои 22, когда родила первого ребенка? Почти ничего. На что опиралась? Конечно, на опыт мамы и на советы педиатра. И тут мне повезло гораздо больше, чем другим: моя мама как раз педиатр. И я, конечно, с каждой сложностью мчалась к ней за помощью и поддержкой. И она поддерживала — грамотно и профессионально. Но что тогда — четверть века назад — считалось грамотной и профессиональной поддержкой грудного вскармливания? Ну, например, варварскими методами готовить во время беременности грудь, в частности, соски. Якобы для того, чтобы избежать трещин. И я послушно готовила. А трещины потом исправно появлялись. Потому что проблему решает правильный захват кормящегося младенца, а не натирание сосков махровым полотенцем после душа.

А еще, тогда любой лактостаз мгновенно приравнивался к маститу и лечился антибиотиками и разнообразными компрессами. Кормить следовало строго через определенный промежуток времени. Держать у груди долго тоже считалось неправильным. При этом если оторванный от груди младенец орал, его тут же следовало докормить смесью — не наелся, молока мало.

Примерно так все было и у меня. Сын орал до, после и вместо кормления. Ему пихали смесь, я сцеживалась, как велели, до пустой груди, получала лактостаз. Сын воротил нос от груди и орал. В общем, замкнутый круг. Чуть позже уже с дочерью, скорее всего, зрелую лактацию (кто бы тогда знал, что такая бывает!) приняли за «мало молока» и тоже стали докармливать. Итог очевиден и в том, и в другом случае.

Когда недавно я готовилась в третий (а потом и в четвертый) раз стать мамой, то, конечно, знала, что за эти годы подходы ко всему, связанному с беременностью, родами, уходом за новорожденными и грудному вскармливанию, изменились радикально. Я стала вникать. И чем больше я погружалась в тему, тем активнее шевелись волосы. От того, что я понимала — со старшими детьми я все делала неправильно и не так.

Теперь я думаю то, что старших детей я кормила грудью хоть несколько месяцев, сродни чуду. Я слушала и делала, как мне говорили, засунув свою интуицию подальше. А зря! Иногда я все же просто из-за отсутствия ресурса вдруг шла «против», например, брала орущее чадо ночью к себе в кровать и кормила, и спала одновременно, даже не зная, сколько раз за ночь младенец прикладывался. Может, только за счет этого и продержалась несколько месяцев? Теперь уже не узнать.

Конечно, по любым канонам я кормила старших детей недолго. Нет, никакой трагедии не случилось бы, даже если я их не кормила своим молоком ни дня: миллионы детей выросли на смеси по разным причинам. Трагедия, ну или моя личная драма, в том, что я хотела их кормить. Дольше, чем получилось. Сколько? До года. Ну или около того. Почему? Так сказала мама-педиатр. Примерно так и считалось тогда правильным.

Вообще, возраст отлучения — холиварнейшая тема. На женских форумах битвы идут не на жизнь, а на смерть. Кормившие до года клеймят позором «закормившихся»: «Фу, как можно кормить говорящего человека!». Кормящие до самоотлучения презрительно отзываются о тех, кто насильно оторвал от груди младенца. «А я, а у меня…» — ошибка выжившего в каждом комментарии.

Да что говорить о простых смертных, если единого мнения нет даже у специалистов. Многие педиатры (лучшие в профессии!) утверждают, что год — это предел! Дальше материнское молоко никакой пользы для ребенка не представляет. Специалисты по ГВ с этим спорят. ВОЗ просит кормить то до 2, то до 3 лет, но если кто-то приводит это как аргумент, казуисты тут же указывает, что она имеет в виду страны, где множество проблем с едой и питьевой водой. Только поэтому материнское молоко там настолько необходимо — по сути, как защита здоровья и жизни.

Для меня самым большим откровением стала трансформация собственного отношения к возрасту отлучения. Обеих младших девочек я собиралась кормить не дольше года.

Нет, вру. Самым большим откровением для меня все же стало то, что мясной породы не существует, и я все-таки молочная. Оказалось, если кормить не по часам, не докармливать смесью при каждом писке, не греть грудь при лактостазе сомнительными компрессами и тому подобное, то лактацию можно сохранить гораздо дольше чем на 3–5 месяцев. Так и хочется написать «навсегда», и это, возможно, было бы правдой, если бы однажды у ребенка не наступал тот самый «спорный» возраст. Возраст отлучения.

Мои младшие дочери до полугода практически не знали, что такое бутылочка. Просто почти не было повода с ней познакомиться. Соску каждая из них забанила еще в роддоме, и так потом и не приняла. Я снова прошла все «прелести» жизни кормящей матери — трещины на сосках, множество лактостазов, но молоко никуда не пропало, потому что я уже была вооружена нужными знаниями и применяла их на практике. И с каждым днем приближался момент принятия того самого — довольно непростого, как оказалось, решения.

Что чувствует женщина, думая о предстоящем отлучении ребенка от груди? Страх. Дискомфорт. Надежду. Облегчение.

Ты понимаешь, что станешь намного свободнее, когда закончишь кормить, но боишься того, как может пойти процесс. И от этого становится неуютно. А еще ты думаешь, не рано ли? Не нанесет ли это вреда ребенку? Насколько ему будет сложно? А тебе? Физически, морально.

Для меня не стоял вопрос, как отлучать. Никаких резких движений, плавно убирая кормление за кормлением. Вопрос был — «когда». К году — той самой отсечке — у моего третьего ребенка остались только ночные кормления, к которым я никак не могла подступиться: не могла найти ресурса на это. Я представляла себе орущего младенца, который привык в любое время ночи иметь возможность приложиться к моей груди. Для меня ночные кормления — единственная возможность спать самой, потому что у дочери сон был очень не очень. А кроме ребенка на мне и все домашние дела, и работа из дома: помощников нет. Поэтому меня совершенно не утешали слова «бывалых»: «Ну, несколько ночей поорет, потом будет спать». На самом деле — забегу вперед — после отлучения моя дочь не стала спать лучше и ночные пробуждения случаются даже сейчас, когда ей уже почти 4. Но все эти сомнения и сложности не имели бы значения, если бы я нашла ответ на главный вопрос — зачем мне сейчас окончательно отлучать ребенка? Я глядела на годовалую дочь и не видела ничего особенного в том, чтобы продолжать кормить ее грудью.

На вопросы «зачем» и «почему именно сейчас» нужно завершать отлучение от груди я ответила себе через 3,5 месяца. И хотя это было осознанное решение, все равно первое время я грустила, что этот нежный период для нас обеих закончен и уже не повторится. Где-то в это же время я для себя отодвинула планку срока полного сворачивания грудного вскармливания следующего ребенка на 1,5–2 года. Кстати, многие психологи тоже считают порог в 1,5–2 года крайним сроком завершения грудного вскармливания.

Сейчас моей младшей дочери год и 10 месяцев. И да, она все еще пару раз в день прикладывается к груди. Почему я не свернула молочную лавочку в полтора или чуть позже? Все по той же причине: нет удовлетворяющего ответа на вопросы «зачем» и «почему именно сейчас». Судя по тому, как все идет у нас с ней, а с каждым ребенком это совершенно новая история (еще и поэтому все советы из серии «а у меня было так» абсолютно неуместны), через пару-тройку месяцев я получу свой ответ. И даже знаю, каким он будет: нам обеим это больше не нужно. Нам действительно это не будет нужно. И очередной этап сепарации закончится.

Грудное вскармливание — процесс, в котором участвуют только двое. И только один из них способен принимать решение. За обоих. Я не сторонница кормления до самоотлучения. Наверное, я вряд ли уже изменю свое мнение о крайнем сроке сворачивания ГВ, но все же я убеждена в одном: решение о его завершении женщина должна принимать осознанно, информированно, ответственно, самостоятельно и без давления со стороны.

Если грудное вскармливание не самоцель, не решение мамой собственных психологических проблем, если, грубо говоря, малыша не затыкают грудью по любому поводу, если ребенок все старше, а прикладывания все реже, если процесс отлучения идет не форсированно и поступательно (да пусть хоть год, если участников процесса это устраивает), то польза от него даже после года будет превышать вред от резкого и раннего отлучения.

Матерям сложно, им приходится прислушиваться и к ребенку, и к своим ощущениям, и противостоять давлению извне, где у каждого есть свое, конечно, единственно верное мнение. Мамы бесконечно всем всегда должны. И все же, я убеждена, они на многое имеют право, а уж относительно вопросов грудного вскармливания — особенно.

Главным критерием принятия решения должно быть ее собственное осознание необходимости завершения грудного вскармливания, по причинам, которые именно она считает определяющими. Я уверена, что этот процесс можно сделать максимально комфортным для обоих участников. А это не менее важно, чем вовремя!