Людмила Петрановская: «Когда учитель говорит: «Маша — тормоз», — меняйте учителя или школу»

Во-первых, конфликт должен быть групповым, стычка один на один травлей не является. Вне социума конкретный ребенок может вести себя иначе, например, играть с объектом травли. Но попадая в группу, он рискует стать жертвой, если не присоединится к команде сильных. Причем сам ребенок может даже не замечать смены ролей. Незамечание групповых правил характерно для буллинга. Например, мы никогда не задумываемся о том, что дышим, и эта неосознанность — признак группового процесса.

Второе условие, без которого невозможен буллинг, — это насилие. То есть перед вами не просто непопулярный ученик, с которым не хотят дружить или даже осуждают за какие-то его действия. И не просто конфликтная ситуация, ведь в ней есть столкновение интересов: к примеру, когда два одноклассника пихают друг друга локтями на парте — это конфликт за территорию. Дети иногда кричат друг на друга, машут руками, называют дураками. Если это происходит со сменой ролей и каждый по очереди становится булли — это не травля. В травле роли агрессора и жертвы устойчивы.

Многие учителя и родители относятся к буллингу, как к проблеме отдельных личностей. Мол, «он такой агрессивный, всех задирает, потому что гиперактивный и его папа дома бьет». Или «его никто не любит, потому что он такой робкий и застенчивый, еще и заикается». Всегда можно приписать признаки, которые якобы являются причиной.

Но это тупиковый путь, ведь если человек застенчивый, вы не сделаете так, чтобы с понедельника он стал более общительным. Или если ребенок страдает от насилия в семье, этот вопрос также не решить быстро. Еще одна популярная отговорка: «Ну такие сейчас дети, они просто невоспитанные, вот опять боевиков насмотрелись и проявляют агрессию». У всех этих позиций есть одна общая черта — нежелание менять ситуацию.

Травля в классе — это не тема воспитания, а тема безопасности. Представьте себе, что в школе провели электропроводку таким образом, что повсюду торчат оголенные провода, и учителя говорят: «Нет, мы не знаем, что с этим делать, родители, научите своих детей ходить аккуратнее и уворачиваться от опасности, ну не знаем, раздайте им резиновые перчатки, что ли».

Также и здесь. Проблема не в том, чтобы заметить травлю и пресечь ее, а в том, чтобы сами условия обучения не располагали к травле. В то время как сейчас они напоминают шарик, который катится по наклонной плоскости: рано или поздно он упадет.

Впрочем, иногда педагог выступает не в роли садовника, а в роли разрушителя, он может быть инициатором буллинга.

К примеру, классный руководитель, получив новый коллектив пятиклассников, принялся развешивать ярлыки: Маша — тормоз, а Паша — дурак. Вслед за педагогом эти обидные прозвища стал повторять весь класс. Маша и Паша столкнулись с травлей и неприятием общества. В эту ситуацию пришлось вмешаться родителям и сменить классного руководителя.

Некоторые полагают, что муштра в классе полезна, но, по мнению психологов, это не так. Вы ведь не хотите получить нервного ребенка, у которого из-за этого начнутся проблемы со здоровьем?

А потому родители имеют право и даже должны открыто говорить, если их не устраивает стиль работы педагога, от банального «я перевел ребенка в соседний класс, потому что мне не нравился классный руководитель» до прямых вопросов директору «правильно ли я понимаю, что вы отказываетесь взять на себя ответственность за эмоциональную безопасность моего ребенка в школе?». Нормальный директор возразить не сможет, начнется конструктивный диалог. Если в ответ звучит «отказываюсь» — надо менять школу. Вместе с тем бывают примеры, когда групповая травля прекращается за один день. Но этому предшествует долгая, может, даже многолетняя работа с коллективом учеников.

«Знакомая учительница — полная веселая женщина, которую дети просто обожают — как-то рассказала, что к ним пришел мальчик после болезни, и пока его не было, он сильно поправился. В его адрес полетели шутки на эту тему. Но надо сказать, что ее класс — культурная группа. Она на уроке вышла в проход, вся такая колоритная, руки в боки и говорит: «Вы правда хотите обсудить вопрос лишнего веса?». Тема тут же отпала. Но перед этим она 3 года работала с классом, чтобы он стал культурным коллективом.

У культурной группы должны быть установлены четкие границы, правила, безопасность, цели. И обговорить все это, задать вектор — обязанность учителя. Педагог должен хозяйничать в коллективе, а не обороняться. Тогда коллектив будет осознавать себя как группу и понимать ее ценность. Каждый начнет ощущать себя частью команды.

Важно, чтобы группа вела совместную деятельность. Например, можно после уроков печь пиццу, играть в волейбол, ставить спектакли или помогать пожилым людям. Любое занятие сближает. Если группа дикая — объединение примет протестные формы, например, дети договорятся прогулять урок или замыслят шалости против учителей и одноклассников.

Также важно учить школьников рефлексировать, сопереживать, откликаться на чувства других. Для этого учитель должен показать, что слышит и понимает их потребности.

К примеру, педагог ведет урок математики, а дети пришли после физкультуры такие разгоряченные: вертятся, перешептываются. Можно им пригрозить: «А ну-ка не вертеться, у нас сейчас сложная тема!» — и тем самым дать им посыл «мне наплевать на ваши потребности». А можно сказать: «Я понимаю, что вы такие активные, давайте сейчас пять минут встанем и подвигаемся, сделаем зарядку, а потом сядем и успокоимся». Причем тут неважно, какие именно слова скажет учитель, их нельзя заучить наизусть, важен сам посыл — забота, сопереживание.