5 октября в России отмечают День учителя. В честь этого праздника вспоминаем выпуск «Родительского клуба», в котором те, кто окончил школу давным-давно, рассказывают о своих педагогах. С благодарностью и гордостью, с болью и обидой.
«Я сама могу этот носок связать. Но ты же так не сможешь»
Ира Форд, журналист, мама Яси и Гоши: «Я училась в 11 классе. Однажды я пришла домой с английского. Был поздний вечер. На диване сидели мама и Марго, наша классная. Перед ними стояла открытая бутылка вина и разломанная шоколадка. Бутылка была почти полная. Шоколадка почти целая. Я села напротив. Налила себе в бокал вина. Уточнила повестку дня.
Марго достала из сумки... спицы. И клубок шерсти.
И сказала: «Ира. У тебя в 10 классе 4 за четверть по труду. Вы там вязали носок. Ты не связала. Я договорилась с Евой Михайловной, что ты сдашь этот носок. Если ты идешь на медаль, нужны все 5 в аттестате за эти 2 года.
Я негодовала. Мне не нужен был ни носок, ни медаль.
Марго сказала: «Ира. Я сама могу этот носок связать. Но ты же так не сможешь. А с медалью тебе легче будет поступить в Питере».
Я негодовала. Но через неделю я сдала Еве Михайловне носок.
А потом — не сразу! — я поступила в Питер на бюджет, до этого проучившись платно 2 курса. Дальше сценарий сработал. Слава Марго. Мы дружим и сейчас. Но звоню я ей не для того, чтобы уточнить количество петель на резинке, а чтобы сверить жизненные курсы».
«Я не помню деталей, но помню главное — эту невероятную веру в меня»
Лидия, психолог, детей нет: «У меня есть духи́, которые в далеком 94-м привезли маме из Парижа. Они всегда казались мне чересчур серьезными, пока этой весной я не нанесла их иначе, чуть коснувшись кожи. И через полчаса поймала себя на странном узнавании — я попала в портал, где мне 12, а вокруг — дух свободы и творчества.
Я тогда ушла из музыкальной школы, чуть-чуть не дотянув до выпускного: учиться мне нравилось, но я не выдержала нагрузку и давление педагогов.
А еще через несколько месяцев я увидела интересные вещи ручной работы и диковинное название — макраме. И я попала в мир, с которым прежде не сталкивалась ни в общеобразовательной, ни в музыкальной школе: здесь была свобода, уважение, поток творчества. Мы постоянно выдумывали какие-то безумные штуки из подручных средств, участвовали в выставках, выступали на местном канале. И «виной» всему этому счастью была Ирина Васильевна, наш педагог: мы неслись на занятия по субботам к 9 утра, хотя в это время по телевизору шли первые показы «Друзей». Мне сложно сформулировать словами то, что делала Ирина Васильевна, но именно она стала тем педагогом, которого я вспоминаю до сих пор!
Невероятным казалось то, что в кружке не было обязательной программы, которой нужно следовать, и азов, которые надо осваивать. Мы, ученицы, выбирали то, что нам нравилось из книг и журналов, а Ирина Васильевна показывала, как это возможно реализовать. Я не помню деталей, но помню главное — эту невероятную веру в меня: на какой бы большой проект я не замахнулась, всегда было ощущение, что смогу, справлюсь и меня поддержат. При чем здесь духи? Именно такие были у Ирины Васильевны — их аромат легким шлейфом окутывал наше пространство».
Пирожки, рынок и любовь
Светлана, фрилансер, мама Анисии, Милославы и Лидии: «Когда я пошла в 1 класс, то у меня была учительница, которую я очень любила и часто ходила к ней в гости. Она делала просто потрясающие пирожки. Времена тогда были непростые, и учительница пекла их на продажу, но стеснялась сама продавать. А я не стеснялась — у меня родители были коммерсантами, и я часто с ними на рынках продавала то йогурты, то сахарную вату, тараторя смешные стишки, которые сочиняла мне мама. И у нас сложился тандем: мы ходили вместе, я громко на весь рынок предлагала самые вкусные пирожки, а учительница шла за мной и продавала их голодным продавцам. Я столько получила любви и заботы от этой учительницы, что помню ее и пирожки всю жизнь, хотя во 2 классе меня перевели в другую параллель, и за школьную жизнь я поменяла 7 школ».
Дислексия победима! Надо просто учить правила
Оксана, частный предприниматель, детей нет: «У нас в России таких, как я, называют дисграфиками. Лариса Яковлевна Мельник преподавала у нас в школе русский язык и литературу. И она с меня живой не слезала. В ее мире дисграфиками были те, кто просто недоучил что-то, и им надо помочь выучить. У меня были бесконечные дополнительные занятия. Она собирала «двоечников», оставляла после уроков, и мы делали работу над ошибками. Частенько за одно занятие успевали разобрать только одно сочинение и поработать над ошибками в нем. Пока все сочинения обработаем, уже наступает время нового по программе, и так по кругу. А что такое работа над ошибками? Это повторение правил и максимально подробный разбор пунктуационной или орфографической ошибки с новыми примерами. В результате мы бесчисленное количество раз возвращались к одним и тем же правилам. Нам Лариса Яковлевна казалась очень строгой, и мы даже не помышляли отказаться от дополнительных занятий.
Всю жизнь в школе у меня за сочинения было пятерка за содержание и двойка за грамотность, но при поступлении в институт я была единственной, к кому вообще не было ни одного вопроса по русскому. Я просто отдала листы с заданием, мне поставили 5 и отпустили. Все остальные годы я выезжала на том, что могла с пол-оборота вспомнить любую орфограмму. До сих пор пишу грамотно, если вспоминаю правила.
Возвращаясь в школьные годы, я удивляюсь, что Ларисе Яковлевне было не лень вести столько дополнительных внерабочих часов. Она была настолько влюблена в свой предмет, что было стыдно не относиться к русскому и литературе с таким же пиететом. Она на все мои «не могу», «не получается», «не запомнить» так искренне возмущалась и говорила: «Потому что не стараешься и не хочешь! У тебя прекрасная память! Надо просто учить правила!».
«Я боялась ее до обморока»
Евгения, художник, детей нет: «Мама отдала меня в первый класс в лучшую школу к учительнице, у которой были заслуги и опыт. Ее звали Наталья Васильевна. Ей было около 45 лет. Крепкая, активная. При свидетелях она всегда была мила, учтива и заботлива. Но как только дети оставались без родителей и без других учителей, превращалась в базарную хабалку.
В дни рождения в класс было принято приносить конфеты, чтобы всем раздать. Учительница говорила родителям, что все раздаст на перемене, а сама закрывала двери и на уроке все конфеты, даже если их уже раздали, собирала в пакет, а потом горстями швыряла на пол. По всему классу, под парты, в углы... И смеялась. Дальше давала команду: «Собирайте, кто больше и быстрее, тот сегодня мой любимчик. Швыряла не все, ждала драки под партой за ириску, потом — еще горсть в другой угол класса. И туда кидались мои одноклассники на карачках, кто быстрее. Она хохотала, подбадривала: «Давай, забери, отними!».
Тогда я застывала за партой, как во льду. Я смотрела на своих невменяемых одноклассников, на эту заливающуюся хохотом и довольством страшную тетку. Нас было трое, кто не двигался с места. Я, девочка Аня, которую дразнили за стрижку и колготки, и мальчик Кирилл, совершенно беззащитной комплекции. После нас вызывали к доске и отчитывали за неправильное поведение и нежелание присоединяться к классу. Тогда я начала заикаться. Я помню эти ее довольные глазки, как она превратила за полгода почти весь класс в стукачей, как затевала свары и наслаждалась этим.
Я боялась ее до обморока, несколько раз попадала в больницу с неясным диагнозом, а сказать не могла!
А сказать, что в туалете была, нельзя — это еще больший позор: над тобой неделю будут смеяться, потому что учительница станет подогревать эту тему. Тогда в первом классе я сначала почувствовала, а потом поняла: те, кто сильнее и старше, и другими называются «учитель», могут быть отменной дрянью. Тогда это повлияло на мою детскую жизнь. Я стала опасаться пожаловаться — засмеют, толкнут, сломают очки, подставят подножку, и все это одноклассники, потому что «учитель» прилюдно обсудил со всем классом «мое поведение». Повзрослев, стала дистанцироваться — и от одноклассников, и от учителей. Старалась быть незаметной. Проскочить, проскользить, не ждать защиты — заклюют. А дальше я стала давать отпор и аргументировать свою позицию.
Та история из моего 1 класса несколько раз помогла предупредить серьезные конфликты в детских учреждениях — я-то знаю точно: «если вам кажется, что вам показалось, то вам не кажется» (с). Если тебя давят чьим-то авторитетом, то (если ты взрослый) проверь информацию. Если ребенку где-то плохо, выясни подробности. У ребенка в первую очередь. Тем, кто слабее тебя физически или морально, дай свою защиту. «Учителей» в жизни встретится много, подчиняться и доверять всем нельзя.
Ее влияние на мою взрослую жизнь, пожалуй, такое — нет влияния, а есть прививка для памяти. Есть люди-гадость, распознавай их».
Курение в лаборантской и принцы на белом коне
Ольга, домохозяйка, мама Дани: «Нет учителя, который бы изменил мою жизнь своей фразой или каким-то делом. Мне даже немного обидно, что не встретился на моем пути такой педагог. Не было такого авторитета. Но все-таки есть те, которых я действительно не могу забыть в силу определенных причин. Например, учительницу физики Н. Она только пришла после института работать в школу. Молоденькая. Чуть старше нас, девятиклассников. Ее сразу сделали классным руководителем. Она пыталась построить с нами отношения, будучи «своей в доску». Мне было одновременно странно и прикольно. Но однажды я узнала, что она курит вместе со своими учениками, моими одноклассниками, у себя в лаборантской, потому что завучи и другие учителя гоняли курильщиков из туалетов, а из школы на улицу не выпускали. Это стало для меня неприятным открытием и возымело обратный эффект, — я перестала уважать ее как педагога. Мне показалось уже тогда, что она перешла какие-то границы. И так делать не надо.
А с теплотой вспоминаю учительницу математики Т. Она действительно была отличным педагогом, умела найти контакт с подростками, не скатываясь в панибратство. Ее уважали и двоечники, и отличники. Запомнила на всю жизнь ее фразу, которую она сказала девочкам на каком-то чаепитии: «Вы вырастете и поймете, что одноклассники, над которыми вы сейчас посмеиваетесь и не воспринимаете всерьез, называя хлюпиками и ботаниками и влюбляясь в хулиганов и двоечников, и есть те самые принцы на белом коне. Они станут высокими, красивыми, сильными и останутся такими же умными. Их быстренько приберут к рукам, но уже не вы. Поэтому присмотритесь к ним повнимательней уже сейчас». И она оказалась права. Была бы у меня дочка, я бы ей говорила то же самое!».
«Она вдруг… запела и заплакала»
Людмила Петрович, режиссер театра «Ковчег», детей нет: «Антонина Ивановна Швагирева, учительница истории — очень артистичная, яркая, эмоциональная. Помню урок, когда она рассказывала нам про крейсер «Варяг». И вдруг… запела и заплакала. Антонина Ивановна проживала историю, которую рассказывала, и я проживала эту историю вместе с ней! Это как на хорошем спектакле — когда тема, эмоционально прожитая, коснулось души. Тот урок я запомнила на всю жизнь.
А когда в 10 классе мы готовились к выпускному вечеру, я нашла пьесу «Пробуждение» и предложила одноклассникам поставить выпускной спектакль. Выпускной спектакль — это было ново, впервые в истории школы. Кто-то сомневался в нашей затее, но все получилось! Антонина Ивановна поддержала мое предложение, спектакль получился и этот факт, вероятно, придал мне смелости и уверенности в том, что путь выбран правильно. А еще она очень убедительно сыграла роль мамы.
Учительница музыки Мэри Михайловна Черкезешвили была как принцесса из сказки: длинные платья, шляпки, зонтики, прически. Ее мама — главный гример ТЮЗа. И Мэри Михайловна эту театральную культуру принесла в музыкальную школу, где она учила нас игре на фортепиано. Она возила нас в Дом Композиторов на конкурс юных композиторов. Я там пела свою песню про Ленинград и про лошадку. Эта сказочность, непохожесть на других, умение создавать особенную творческую атмосферу, провокация учеников на творческое высказывание — сочинение песен, стихов, да еще и участие с этими песнями в программе, которую снимало тогда еще Ленинградское телевидение, было не только расширение границ привычного, но и приоткрытая дверь в мир театра, музыки, кино, который так манил меня и был таким недоступным.
Нина Михайловна Козлова (Манонина), моя мама, работала учителем математики в Гостилицкой средней школе. Она была не только прекрасным учителем математики, но и классным руководителем, увлеченным своей работой и осознающим свою миссию. Для мамы воспитательная работа была настолько же важна, как учебная — у нее все учились, все оканчивали школу, поступали в институты. И еще они по-прежнему встречаются, общаются, дружат, приходят на помощь.Эти ребята — многим сейчас уже за 50 — мамины любимые дети. Она умела найти подход к каждому!
Помню, у мамы случился инсульт, она лежала в реанимации. К ней никого не пускали. И я увидела, как за дверью с реанимации стоит толпа парней, ее учеников, которые пришли ее навестить, просто постоять за дверью!».
Искренняя вера в ученика
Петр Захаров, певец, победитель телепроекта «Голос»: «У меня было несколько великих учителей — их величие я понимаю как способность родить во мне любовь к музыке. Но я вспомню одного из них.
У меня есть анатомическое нарушение гортани, несросшиеся хрящи. В связи с этим однажды я решил бросить петь. И бросил на год. И затосковал. А когда решил разобраться и понять, что я могу сделать со своим голосом, и смогу ли, то мой педагог по вокалу сказал: «Это у тебя не нарушение, не аномалия, не дефект, а особенность». В тот момент я воспринял эту формулу как успокоение. Ведь особенность голоса — это плюс, то, что отличает его от других. А раз это особенность, то ее бояться не нужно, а стоит с ней работать. Психологически в этот момент я очень успокоился и раскрылся!
Пусть на свете будет больше учителей, которые в трудной или безвыходной ситуации найдут возможности искренне поверить в ученика так, чтобы он тоже смог поверить в свои силы и в свои возможности!».
