«Крошка посмотрела на меня с широко раскрытыми глазами и тихо произнесла: "Это не моя мама"»

«В один момент, 4 года назад, у меня появилось много падчериц и пасынков — у моего нынешнего мужа росла биологическая дочка Женя и 8 приемных детей. Они были с ним с детства, и вдруг оказались в ситуации, где им пришлось мириться с посторонней пока женщиной. Когда мы с мужем создали семью, мы переоформили его приемных детей. Сейчас я их законный представитель. При этом у меня 5 своих детей. И они видели в складывающейся ситуации прямую угрозу для себя: любовь и внимание, которые прежде принадлежали им, я теперь делила на всех. А дети мужа переживали травму — их мама умерла за 2 года до этого. Непросто было всем.

Несколько лет шел процесс болезненного «прирастания» друг к другу. Близкие по возрасту (от 4 до 14 погодки) дети очень сложно встраивались в иерархию, каждый боролся за свое место под солнцем. Были противостояния в вопросах новых правил.

Например, самостоятельно относить свои грязные вещи в стирку, а не ждать, пока кто-то их заберет; разгружать-загружать посудомойку и участвовать в других домашних делах. Раньше дети этого не делали. Но при этом я не хотела из этих отношений убежать, у меня не было отторжения детей. У них в целом тоже. Зато у детей была очень сильная потребность в теплой женской фигуре, замещающей маму. В той, кто расчешет, заплетет, укроет.

Сейчас почти все наши дети — подростки, и мне кажется, что стало тяжелее, чем было раньше. Они заявляют себя, отделяются, проживают кризис, считая, что у любви и внимания есть объем. Они волнуются, что каждому достается совсем по чуть-чуть. Но я вижу иначе: у каждого из детей разные потребности, и я даю каждому то, что ему нужно. Кто-то из них устойчив сам по себе. Но есть те, кто нуждается в моей поддержке и использует меня как опору. Мне стало легче, когда я смогла выделить в каждом ребенке свою особенность и увидела, какие его качества можно использовать для общего блага.

А еще у меня не было задачи занять место их мамы. Я отдельный человек, у меня свое место, не то, что занимала до меня первая жена мужа. Кто-то называет меня мама, кто-то тетя Вика — кому как удобно. Я никогда не проявлялась как хрестоматийная мачеха из детских сказок: у меня одинаковые требования к детям независимо от того, кто их родил, но в зависимости от возраста и навыков. Моя задача — обеспечить их безопасность и закрыть потребности.

Все получилось так, как получилось, потому что у нас с мужем огромная любовь и поддержка. Я выгребла только потому, что супруг очень сильно верит в нас. И это что-то неизменное: у меня чувство, что мы врастаем друг в друга через лишения и невзгоды. Благодаря поддержке мужа у меня ни разу не было ощущения, что наша большая семья — это временно.

За то время, что я мачеха, открыла в себе крутую штуку — я не Господь Бог, я не всемогуща, не все в этом мире зависит от меня. Со многими вещами нужно согласиться, смириться, принять и как-то сживаться. Раньше я думала, что я многим могу управлять, а сейчас понимаю — многим, но не всем. Я не могу переделывать детей так, как мне кажется, им было бы лучше. И это здорово. Потому что я сохраняю их индивидуальность, могу подсвечивать фонариком своего материнства и принятия их ценные места».

«Мы познакомились с мужем через 10 лет после смерти его жены. У него росли дочки: Лола (11 лет) и Жасмина (14 лет).

Представляла себя спасительницей: сейчас приеду со своими сумками, женским видением, лаком для ногтей, внесу в дом красоту, создам отношения, как в красивых фильмах. Но мои ожидания шли абсолютно вразрез с реальностью. Девочки меня не очень принимали всерьез. Разноцветные чашки на кухне всех устраивали, разве что от лака для ногтей девочкам действительно было сложно отказаться.

С будущим мужем мы общались по интернету: я жила в Москве, он в Голландии. Однажды дочки спросили его, почему он все время сидит в телефоне. Он показал фото и сказал, что строит со мной отношения. Дальше все произошло стремительно: на первое свидание он прихватил Лолу. Через 2 дня мы встречались у них дома на дне рождения — там я познакомилась и с Жасминой. Дальше поехали все вместе в Италию. И я забеременела. Но в Голландию я переехала только на восьмом месяце.

Я очень долго не чувствовала себя хозяйкой дома. А роли внутри него были четко распределены: папа; старший ребенок, который играет женскую роль, заменяя маму; младший ребенок — собственно, ребенок. Когда появилась я, то у Жасмины возникло чувство конкуренции, будто я забираю женскую роль у нее.

Я не могла переставить тарелки, все по очереди говорили мне: «А у нас не так», «Чашки стоят здесь». Существовал жизненный уклад, который я нарушала и чувствовала себя аутсайдером. К тому же у детей отсутствовал опыт соседства в одном доме с женщиной, для них после 10-летнего перерыва это было вновь. Они часто задавали мне вопросы: «Ты уезжаешь? Ты вернешься в Москву?». Я и уехала бы, наверное. Если б не родилась Мира.

Система семьи очень поменялась с рождением Миры и интеграцией нового ребенка. Я поговорила с психологом на тему, как не разделять на «свой – чужой». Я училась не вмешиваться в отношения детей друг с другом и целовать всех поровну: если одну 3 раза, то и другую столько же.

Я боялась, что Лола и Жасмина не полюбят малышку — у нас закончились ритуалы, которые мы внедряли. У меня было немного ресурса и усталость. Но девочки очень полюбили Миру. Может, потому что у нас нет такого «Она маленькая, ей можно» или «Поиграйте с малышкой, ну что вам стоит».

Секрет нашего успеха в том, что я 10 лет в терапии. И для меня норма все проговаривать. Я веду бесконечные переговоры абсолютно по любому поводу.

Как происходило мое врастание в семью? Я выстраивала отношения с каждым отдельно — с Лолой, с Жасминой, с мужем. Я видела, как у детей появляется привязанность, и не могла просто так сбежать от сложностей. Впрочем, однажды я все-таки уехала в Москву по делам и задержалась там. Лола написала: «Если вы с малышкой не вернетесь, я не смогу без вас жить». Я и сейчас плачу, когда вспоминаю это. А тогда я понимала, что не могу разрушить выстраивающиеся опоры.

Помню, Лола начала обращаться ко мне как к значимому взрослому: «А можно это? Можно то?». А еще раньше — девочки перестали пытаться платить за себя в ресторанах. И это был знак, что они меня приняли. Когда нашей семье было 2 года, Лола подарила мне подарок в День матери.

Это было очень сильно для меня. Но при этом я не требовала того же от Жасмины, понимая, что она помнит маму, а Лола нет.

Я изначально знала, что мой муж — очень хороший папа и не хотела терять такого отца для своего ребенка. А благодаря работе с психологом видела, что в нашей истории есть потенциал, что происходит положительная динамика, за ней следует откат, а дальше снова динамика — и в эти моменты меня накрывало ощущение, что со временем мы все разрулим.

Мужу сложно с девочками. У него в семье было 4 брата, и он просто не понимал дочек. И когда появилась возможность «переключить» их на меня, он был рад.

Когда Лоле было 12 лет, он оставил нас, уехав в командировку. Потом мы с ней вдвоем поехали в Париж. Мы бесконечно разговаривали с Лолой. Обо всем. Я ловила все полутона ее настроения и голоса — и за этими разговорами переходный возраст прошел мягко.

В Голландии дети уходят от родителей в 18 лет, но Жасмина это сделала в 17: у нее был сложный подростковый период, наполненный конфликтами с папой. И когда мы предложили снять ей квартиру, она ухватилась за эту идею сепаратизации. Но прошло полгода, и она снова стала «домашней». И тут уже я стала очерчивать границы: у Жасмины началась сексуальная жизнь, и ей хотелось в деталях обсудить, как это происходит у нее с парнем, и сравнить, как у нас с папой. А с учетом того, что у девочек плохой русский, эти обсуждения не только нарушали конфиденциальность наших близких отношений с мужем, но и напоминали плохой перевод порнофильмов.

Долго я ощущала себя с Мирой одной частью семьи, а мужа с девочками — другой. Со стен на нас смотрели портреты умершей мамы девочек, и память о ней за 10 лет стала идеализированной — где уж мне было с этим конкурировать! Но когда 2 года назад мы переехали в купленный общий дом, я почувствовала — мы одна семья.

И я осознала, что никогда не думала, что дети могут быть поддержкой. Но старшие девочки на протяжении нашей общей жизни делали все, чтобы я не сдалась. Они поддерживали меня в конфликтах с мужем, принимали мою сторону, давали силы.

И, глядя на нас со стороны, я понимаю — детей, независимо от того, свои они, мужа или приемные, нужно принять. А дальше все сложится. Появятся признаки любви, привязанности — ты увидишь в этом знаки. Я всю жизнь грызу ногти, и сейчас, когда вижу, как Лола делает так же, улыбаюсь: «Мой ребенок!»».

«Я всегда мечтала иметь большую дружную семью, троих детей и много внуков. В 30 лет моя мечта практически осуществилась. Я вышла замуж за любимого мужчину и стала мамой сразу двум девочкам 13 и 3 лет, а точнее мачехой. Их родная мама умерла. В этом же году родилась общая дочь и нас в семье стало пятеро. А спустя еще 6 лет появилась на свет внучка. Уже 12 лет мы с мужем Антоном вместе. И это был нелегкий путь, но это наш путь, не зря мы наш брак называем «кармическим».

Я просила будущего мужа не форсировать события, не торопиться создавать новую семью, а присмотреться друг к другу, чтобы понять, сможем ли мы быть вместе. Но обстоятельства сложились так, что я очень скоро переехала к нему. Мы стали жить втроем с его старшей дочерью. С Сашей быстро подружились, вместе гуляли, ходили за покупками, общались и планировали будущее. Вскоре это Антону перестало нравиться, и он начал настаивать, чтобы я с ней себя вела не как с подругой, а как с дочкой. Так я начала постепенно входить в роль «мамы-мачехи». Саше такое нравилось все меньше.

Младшая девочка жила у бабушки. Когда мы с ней впервые встретились, Антон представил меня такими словами: «Это твоя мама!». Трехлетний ребенок не знал, что ее родная мама умерла, взрослые от нее это скрывали. Крошка посмотрела на меня с широко раскрытыми глазами и тихо произнесла: «Это не моя мама». Я была удивлена такому повороту событий. Ведь мы еще не обсуждали вопрос создания семьи. Но уже через несколько недель Лиза сказала: «Да, мама». Разве я могла после этого ее оставить?

Мужчина все решил! Он взял свою женщину и больше никуда не отпускал — и не отпускает до сих пор! Спустя некоторое время он уже знал, что я беременна. И хотя я в этом сомневалась, оказалось именно так, как сказал он. Родилась третья дочка. Звучит романтично, но в семейной жизни порой было и горько, и очень больно, и одиноко, и тоскливо. А иногда казалось просто невыносимо.

Старшая дочка называла меня по имени, она хорошо помнила свою маму. У нее был переходный возраст, и ей было нелегко. Нелегко было всем.

За один год произошло много глобальных изменений: знакомство с будущим мужем и его детьми, переезд в квартиру мужа, беременность, свадьба, угроза прерывания беременности, ремонт в квартире, возвращение Лизочки в семью от бабушки, сложные отношения со свекровью, патологические роды и бессонные ночи.

Поддерживали только мои родители. Мои подруги ехидно спрашивали у Лизы, любит ли они меня, а мои коллеги делали прогнозы, через сколько месяцев после свадьбы мы с мужем разбежимся.

Быт и притирание пяти человек друг к другу привели к тому, что у нас с Антоном начались ссоры, ревность, обиды. Однажды из нашего дома уехала к бабушке и дедушке пятнадцатилетняя старшая дочь: это спровоцировала свекровь. Вскоре Саша поступила в медицинский лицей. Не доучившись, она вышла замуж, родила дочь и уехала к родителям мужа в Россию.

В связи с военными событиями, мы переехали из Донецка в Киев. Начали жизнь с нуля, год жили у друзей, подрабатывали. Сейчас сняли квартиру, работаем, верим, что пройдем достойно свои уроки и будем жить счастливо.

«Разводиться» с мужем мы стали реже, чем прежде. Но в переходный возраст вошла средняя дочь. И стрессы, переезд в другой город, смена школ, окружения ее «замкнули». Прежде тактильная и ласковая, около двух лет она будто держалась на расстоянии. Только сейчас стала оттаивать — но тут переходный возраст начался у младшей, и нам с мужем снова непросто.

Я с 13 лет читала книги по психологии и хотела стать психологом. Но в Донецке, где я жила, тогда был только коммерческий факультет, и я пошла учиться менеджменту. Но знания по психологии помогли мне выстоять в нашей ситуации.

Моя профессиональная жизнь полностью изменилась уже в Киеве. Чтобы не сойти с ума от стрессов, я проходила личную терапию, много тренингов и разные курсы. Стала сертифицированным арт-терапевтом и арт-коучем. Теперь учусь в магистратуре на психолога.

Я нахожусь в той точке своего путь, где верю — я напишу книгу о том, как нелегко быть «мачехой», что может болеть у женщины, которая воспитывает неродных детей, как в обществе надевают ярлык «злой мачехи», что можно сделать в сложной ситуации, как справиться и найти ресурс.