Сексуальное насилие над детьми: как не проглядеть беду

— Что такое сексуальное насилие?

Светлана: «В широком смысле это любые действия сексуального характера со стороны взрослого по отношению к ребенку или между двумя детьми со значительной разницей в возрасте.

Есть мнение, что насилие — это именно изнасилование, а все остальное — нет. Но на самом деле в это понятие попадает многое — все то, что мы в быту называем словами «совращение», «развращение» и «попытка изнасилования». Дедушка потрогал свою внучку между ног — это насилие. Отчим показал ребенку порнографию — это насилие. Дядя регулярно и целенаправленно распахивает халат перед племянницей и демонстрирует свои гениталии — это насилие. 12-летний брат играет с 5-летней сестрой в доктора и трогает ее интимные части тела — это тоже насилие. Если у людей будет понимание, как много проявлений относится к сексуальному насилию и какие последствия оно имеет для детей, то масштаб проблемы будет ощущаться лучше».

— По каким признакам можно узнать, что ребенок переживает насилие?

Светлана: «Нужно смотреть на изменения в поведении. Дети определенным образом реагируют на любой стресс. Одного симптома, по которому можно установить факт, не существует. Но если у ребенка изменилось поведение, нужно задать себе вопрос: «Почему?». Я призываю всех родителей держать в голове, что кроме остальных возможных стрессов — развод, переезд, смена школы, сложные отношения с одноклассниками — может быть и тот, что связан с сексуальным насилием».

— Как это может выглядеть?

Светлана: «Ребенок начал вести себя агрессивно или отстраненно. Больше времени находится в одиночестве и не хочет быть в компании детей или проводить время с семьей.

Ребенок выглядит так, будто у него депрессия. Ему все время грустно, его ничто не радует, или он вдруг стал раздражительным. У него появились страхи, особенно страх темноты, тревожность.

У ребенка урологические инфекции. Покраснения, раздражения, повреждения в районе гениталий — это уже серьезный симптом.

Запоры, изменение аппетита, резкий набор или потеря веса, частые жалобы на боль, разговоры о сексе, знание о нем в раннем возрасте, желание потрогать мамину грудь, гениталии других детей или предложение потрогать свои (в возрасте понимания, что данное поведение неприемлемо), подробные знания у маленькой девочки о том, как устроен мужской половой орган. В школе ребенок бегает в туалет и подглядывает за другими. Снимает одежду с детей, чтобы увидеть их половые органы. Показывает свои.

Для детей постарше одним из заметных симптомов может стать проблема с гигиеной, например, отказ мыться как следствие низкой самооценки и ощущения себя испорченным и грязным. В некоторых случаях дети могут начать писаться ночью, размазывать фекалии по стенам — в том возрасте, когда уже не должны это делать.

Если у вас есть объяснение любой из вышеперечисленных проблем, это одно дело. Но если проблема есть, а объяснения нет, стоит задуматься, что это может быть сексуальное насилие. Часто не только родители, но даже и профессионалы не держат это в голове».

• 11% детей в мире сталкиваются с сексуальным насилием.

• От 40 до 60% фактов насилия совершается в семье — не обязательно биологическими родителями. Девочки, которые живут с отчимом или маминым мужчиной, в два раза чаще подвергаются сексуальному насилию.

• 30% фактов насилия вне семьи совершают знакомые ребенку люди.

— В исследовании 2019 года Out of the Shadows: Shining Light on The response to Child Sexual Abuse and Exploitation, где оцениваются индекс внимания, меры правительств к проблеме сексуального насилия над детьми, Россия стоит на 40 месте из 43 стран. Это показательный факт?

Юлия: «Очень. По разным данным, от 11% до 30% детей и подростков сталкиваются с сексуальным насилием, при том, что лишь 10% совершают незнакомые ребенку люди.

Проблема еще совсем не осмыслена в России. Если в нашей стране говорят о ней, то обсуждают самый последний этап историй — наказание насильника. Лейтмотив дискуссий: «Педофилов надо стрелять и вешать». Но общая осведомленность через образование детей, родителей, учителей может очень сильно изменить ситуацию. Если ребенок знает, как и кому рассказать, понять, что происходит что-то не то, то взрослым абьюзерам будет гораздо сложнее манипулировать. Если родители знают, как понять, что ребенок подвергся сексуальному насилию, дети получат помощь и травма будет менее глубокой.

Если эта тема не будет табуирована, насильникам будет гораздо сложнее — им смогут дать отпор, их тайны вскроются, их имя может быть открыто. Когда ребенок попытается рассказать о своих переживаниях, родители и учителя не оттолкнут эту информацию.

Вокруг меня сложилось сообщество женщин, переживших насилие в детстве. В большой части члены их семей оказались не способными защитить ребенка. Не видели, что происходит. Или, узнав, не верили. Одна простая история очень показательна: школьный охранник систематически хватал и трогал девочек между ног. Когда они набрались смелости и рассказали мамам, те решили, что не нужно «раздувать из мухи слона». Как и директор. Те девочки выросли, а он до сих пор работает в школе.

Таких историй много. В наш проект обращаются люди, которые, узнав, например, о насилии над детьми в семье знакомых, спрашивают: «Как бы сделать, чтобы помочь ребенку, но так, чтобы я нигде не фигурировал?».

— Когда люди хотят избежать шума, они способствуют тому, чтоб насилие совершалось?

Юлия: «Да. Сейчас многое способствует этому — многие мамы не верят ребенку, который как может, на своем языке, рассказывает, что пережил насилие. Если верят, то хотят скрыть этот факт, «не разрушать семью», покрывая насильника и заставляя ребенка имитировать хорошее общение с тем, кто его насиловал. Почему-то фальшивое общение с родственником оказывается важнее, чем чувства маленького человека. А еще они скрывают, чтобы «люди не узнали» и семья не была «опозорена». Так дети и подростки и не получают помощи от специалистов».

— Есть ли другие причины, почему некоторые матери не встают на защиту детей, даже если понимают, что происходит?

Юлия: «Они могут быть запуганными, зависимыми от мужчины. В их семейной системе мужчину воспринимают домашним королем, без которого не прожить. А еще сексуальное насилие — болезненная информация, которую человек отталкивает от себя, лишь бы не прикасаться к этой теме. И это очень неправильно: закрывать глаза и оставлять ребенка один на один с темой, которая ему совершенно не под силу. Такой подход должен уйти в прошлое. Новая норма — спокойное информирование ребенка о его границах и недопустимом отношении к нему, доверие в отношениях и осторожность. Такие действия — не удел излишне обеспокоенных родителей, а один из слоев базовой родительской грамотности».

— То, что ребенок приходит с рассказом о сексуальном насилии, а ему не верят — частый факт?

Юлия: «Да. Особенно если ребенок рассказывает о насилии внутри семьи. Или если речь идет о заслуженном учителе или тренере с наградами — будто это какие-то священные существа, которые не могут по определению ничего подобного сделать. Под материалами на тему профилактики сексуального насилия вижу комментарии о том, что “дети — это мерзкие существа, они обманывают взрослых, выставляют хороших людей насильниками, у них есть целая технология". Удобная позиция».

Светлана: «Исследования дают нам серьезные основания верить детям. В возрасте от 3 до 18 лет только 4% из тех, что говорят о сексуальном насилии, делают фальшивые заявления.

В случаях, когда информация о совершенном сексуальном насилии доходит до следственных органов, 79% детей, действительно переживших его, отрицают факты. Но 96% из них впоследствии рассказывают об этом, при этом 75% — случайно. Такой высокий процент изначально отрицающих отражает как раз страх ребенка говорить о насилии, страх быть виноватым в случившемся или будущих последствиях. К сожалению, дети нередко слышат даже от самых близких фразы, ведущие к переживанию вины. Например, что это из-за них папа теперь сядет в тюрьму, а на новые игрушки не будет денег.

— Юля, когда у тебя возникла необходимость поднять тему и справиться со своим опытом?

Юлия: «Я забеременела. И в этот момент началась ретравматизация — открытие старых эмоциональных ран. После того как долгие годы отчим подвергал меня сексуальному насилию, было очень страшно привести девочку в мир, где мне никто не помог. Я начала работать с травмой. Моей дочке уже три с половиной года, а силы, чтобы говорить об этом вслух, у меня появились лишь сейчас».

Светлана: «Да, есть такая известная закономерность — женщина испытывает ретравматизацию во время беременности или тогда, когда ребенок достигает возраста, в котором она пережила насилие. Большой процент женщин никому никогда не рассказывает о насилии. А среди мужчин, переживших подобное в детстве, он еще выше. Есть еще феномен подавления воспоминаний — человек не помнит о насилии до тех пор, пока не сталкивается с триггером, событием, вызывающим внезапное «репереживание» психологической травмы. Беременность, кадры из фильма, обрывок чьего-то разговора, запах. И раз! Под влиянием триггера поднимается целый пласт болезненных воспоминаний».

— Профилактика сексуального насилия возможна? Какова она?

Светлана: «Лучшая профилактика — доверительные отношения между родителями и ребенком. Кроме этого есть еще три важных пункта.

Первый — разговоры на тему сексуального насилия, объяснения, что может происходить на пути к его взрослению, какие есть опасности. Разговоры о том, что есть хорошие и плохие прикосновения, и есть люди, которые могут делать последние. Подчеркивая, что за эти плохие прикосновения вина лежит исключительно на этих людях.

Второй — понятное объяснение: если кто-то просит хранить что-то в секрете, делает то, что неприятно, ребенок может довериться родителю и все рассказать.

И третий — постановка в настройках функции «родительский контроль» на всех гаджетах, включая ТВ, планшеты и игровые приставки. Это позволит отфильтровать доступ к контенту, который не подходит по возрасту.

А еще советую обращать внимание на любые особые, излишне близкие отношения вашего ребенка со взрослыми и подростками в окружении. Часто то, что родителям кажется трогательным вниманием, является не чем иным, как желанием взрослого приблизиться к ребенку для своих целей. В моей практике есть случаи, когда люди из ближайшего окружения — например, сосед или друг родителей, предлагали регулярную помощь с ребенком, а в действительности использовали эту возможность, чтобы получить неограниченный доступ к нему. Я понимаю, что слышать и знать это некомфортно, что эта информация может вызывать ощущение уязвимости и повсеместной опасности. Но, как родители, мы обязаны иметь в виду, что вероятность сексуального насилия абсолютно равноценна другим угрозам в повседневной жизни ребенка».

Юлия: «Многие люди, столкнувшиеся с сексуальным насилием в детстве или подростковом возрасте, говорят: уровень доверия между мной и родителями был низким, не виделось никакой перспективы в том, что кто-то захочет услышать о произошедшем, поверить и остановить. Близкие отношения родителей и детей — это, на мой взгляд, главная профилактика насилия. А второе — это внимание мам и пап к тому, что происходит с ребенком. Когда в мои 5 лет отчим впервые подверг меня насилию, я остро проявляла нежелание находиться рядом с ним: «Не хочу стоять с ним рядом на фотографии», «Не хочу оставаться с ним в комнате» — и здесь было бы правильным аккуратно и ласково расспросить меня почему. Я знала, как нужно делать приятно половым органам, и мама ужасалась, но не расспрашивала, откуда я это знаю. Я постоянно мастурбировала! Никто не обращал на это внимания. Многое из того, что делал отчим, очевидно было неприемлемым и нарушало личные границы. Он мог ходить дома в халате без нижнего белья. Мог засунуть палец мне под юбку и сказать, что у меня, кажется, дырка в колготках. Сегодня, как мама девочки, я вспоминаю об этом с особой неприязнью. Ему разрешали мыть меня, когда мне было уже далеко не 3 года. Разве можно допускать такое, списывая на игры или «особенное внимание» к ребенку?».

— Но иногда дети молчат и не говорят о сексуальном насилии, даже если у них есть доверие к родителям.

Светлана: «Такое случается. Насильник запугивает ребенка: «Я убью тебя, а потом маму. Тебе никто не поверит. Тебя заберут в детский дом». Или: «Тебе же нравится. Ты сама этого хочешь». И у ребенка складывается понимание, что говорить об этом нельзя никогда».

— И что в этом случае делать родителю?

Светлана: «Можно прямо спросить: «Кто-то тебя трогал?». Или расспросить: «Откуда ты это знаешь?». А дальше — вы верите, поддерживаете и слушаете — и тогда есть высокая вероятность, что ребенок справится с этой ситуацией. Хуже прогноз — у тех детей, чьи родители, и особенно мамы, не верят им или вкладывают в ребенка чувство вины.

В качестве профилактики должно идти формирование твердой уверенности, что сын или дочь абсолютно всем может поделиться с родителем. Очень важно, чтобы ребенок чувствовал, что к нему прислушаются и поверят. Одна из основных причин, почему дети не рассказывают, — страх быть наказанным за свои слова или обвиненным во лжи. И конечно, большое значение имеет осторожное поведение родителя: например, лучше не оставлять своего ребенка один на один со взрослым человеком или подростком, которые претендуют на излишне близкие отношения с ним, в которых вы не уверены на 100% или с которыми не хочет оставаться ваша дочь или сын».

— Даже если этот подросток — брат или сестра?

Светлана: «К сожалению, до 40% сексуального насилия совершается другими, более старшими детьми. В моей практике постоянно встречаются случаи, когда такое происходит между живущими в одной семье детьми с большой разницей в возрасте (3 года и более). Например, подросток узнает подробности о сексе, у него появляется любопытство. Если у него нет четко сформированных личных границ и знаний о допустимых прикосновениях, он может захотеть попробовать то, что узнал, с младшим братом или сестрой. Просто в силу доступности и возможности сделать так, что об этом никто не узнает. В ход идут подарки, договоренности, угрозы и даже физическая сила. Это ведет к подавлению воли, нарушенным личным границам и искаженному представлению о нормах у младшего ребенка. Нередко такие ситуации превращаются в многолетнее насилие. Родители абсолютно уверены, что их дети играют за закрытой дверью, в то время как младший не видит никакой возможности рассказать, напуганный угрозами старшего. Он может делать лишь слабые попытки донести об этом. Например, капризничает, когда родители уходят и он остается под присмотром старшего.

Если подросток стремится как можно чаще оставаться с маленьким ребенком наедине, это должно вызывать подозрения. Лучше такого не допускать. И игр в семью, где муж целует жену, или в доктора с раздеванием маленького пациента быть не должно. Ребенок, который старше другого на 3 года и более, уже может манипулировать в играх и осуществить сексуальное насилие».

Юлия: «Насильники используют манипуляции и угрозы. Особенно если насилие происходит внутри семьи или близкого окружения, дети молчат месяцами и годами. Считается, что в России детоцентричная культура. У меня много сомнений по этому поводу. Но если это и так, то прав это детям не добавляет. Они находятся в очень уязвимой позиции постоянной зависимости от взрослых, самых разных — ведь факт рождения малыша не делает человека «хорошим родителем». Во многих семьях за образец берется неуклонное управление интересами и жизнью ребенка до 18 лет, а то и до 40. В таких семьях дети подчиняются воле родителей, не имеют права на несогласие, собственное мнение и слово, а в перечне приоритетов их эмоциональные проблемы стоят низко. Номинально ребенок имеет право на защиту от всех форм физического или психологического насилия, эксплуатации, оскорбления, небрежного или грубого обращения как со стороны родителей, так и законных опекунов или любого другого лица, заботящегося о нем. Каким же образом ребенок может реализовать его, если за закрытыми дверьми может происходить что угодно?».

— Последствия сексуального насилия можно пережить?

Юля: «Человеческая психика — пластичный и адаптивный аппарат. Последствия травмы можно и нужно прорабатывать, заботясь о собственном качестве жизни. Но эффективность этой работы очень сильно завязана на индивидуальных особенностях — ситуации, человека, его ресурсов и мотивации».

Светлана: «Чем раньше и дольше происходит насилие, чем ближе эмоционально человек, его осуществляющий, тем тяжелее последствия. Но, конечно, многое зависит от ребенка. Есть дети, которым и одного случая сексуального насилия более чем достаточно. Они будут «расхлебывать» последствия его очень долго, может быть и всю жизнь.

Но есть утешительная новость — дети со многим могут справиться. А помощь психологов и грамотное поведение близких помогут пережить травму. Важным критерием для выбора специалиста должны быть его установки и компетентность, которые можно распознать в том, как он говорит о произошедшем. От профессионала вы никогда не услышите обвинений в адрес жертвы или родителей, слов, что ребенок спровоцировал насилие, и прочих стереотипов. Компетентный специалист обязан показать безусловное принятие, полную веру словам ребенка и поддержку родителям».

С 1 по 4 июня проект «Тебе поверят» проводит бесплатные онлайн-встречи, посвященные детской сексуальной безопасности. Подробнее - на сайте проекта.