Ежегодно 19 ноября в мире отмечается Международный мужской день. В честь этого события вспоминаем колонку литератора Мити Самойлова, в которой он поделился, как с рождением сына для него изменилось слово «мальчик».
Рождение детей — это как золотая таблетка или тот самый потерянный аккорд, который много лет ищут авторы всех песен. С той только разницей, что никакой золотой таблетки или потерянного аккорда не существует. Не существует ничего такого, что могло бы в мгновение все изменить — вылечить кого-то, сделать более талантливым. А вот дети есть, и дети все это могут. Рождение детей меняет вообще все.
Конечно, меняется ваш режим дня, меняются отношения в семье, меняется ваше восприятие самого себя. С рождением детей вы понимаете, что сил прибавилось, а успевать вы стали больше.
Раньше вы приходили с работы, с размаху садились на диван и вздыхали: «Как я устал». А теперь вы обнаруживаете себя разводящим молочную смесь в полтретьего ночи, как раз после того, как ответили на предпоследнее рабочее письмо – и, знаете, ничего. Четыре часа сна — это тоже неплохо.
Да, все мы знаем, там есть свои хитрости — родителям нужно иногда меняться местами, не нужно давать себе завянуть в рутине, нужно выбираться в ресторан и на пикник, а на отдых лучше поехать как можно раньше. Дело в том, что с рождением ребенка каждая новая активность парадоксальным образом укрепляет вас.
Но меняется гораздо больше.
Раньше вы смеялись над «форумами овуляшек» со всеми этими «мы покакали», но проходит год, и вы совершенно случайно, так походя, непосредственно выдаете на детской площадке: «Да, мы вчера гулять не ходили, у нас сопли». Прикусываете себе язык, сжимаете кулаки, но что уж теперь.
Потому что все поменялось. Вы теперь можете коллекционировать крышечки от баночек с детским питанием. Они действительно довольно разнообразные, чего добру пропадать?
Раньше вы коллекционировали шотландский виски, но теперь об этом как-то смешно вспоминать. После работы еще нужно забежать за подгузниками, лучше брать японские, ну, вы понимаете.
Я действительно стал иначе воспринимать слова. Я говорю не о всяких там «годовасиках», «пузожителях» или «пропердольках». Это чистая сфера сумрачного юмора.
А вот, скажем, слово «мальчик». Я теперь слышу его совсем иначе, чем восемь лет назад.
Когда тебе одиннадцать, тебе уже не нравится, что тебя называют мальчиком. Ты пока застрял в этом противном переходном состоянии, и сам еще не знаешь, как себя назвать. Не мужчина же, в конце концов.
А позже мальчиками людей называют только в шутку, в сексе или с целью унизить. Знаменитое — «Эй, мальчик, принеси-ка нам…».
Я этого слова не понимал.
И вот моему сыну семь-восемь, и я вижу — вот он мальчик.
И то, что он — мальчик, я, в общем, тоже знал с его рождения, мне в роддоме все объяснили.
Но вот именно сейчас это слово приобрело смысл, освободилось от ненужных обидных или пренебрежительных коннотаций, перестало быть отталкивающим.
Потому что это слово стало полностью соответствовать тому, что я вижу. Как его еще назвать? Ну мальчик же!
Сидит и рисует фломастерами какую-то «карту памяти» на плотно сложенном листке бумаги. Зачем? Вот в комоде лежит мешок с флешками — возьми горсть, будут тебе карты памяти. Но нет. Это будет не по-мальчишески. Нужно самому, фломастерами, на картонке.
Все палки во дворе разные. Не бывает двух одинаковых палок. У той изгиб как у револьвера, а вот у этой — скорее как у пистолета-пулемета. И не понимать это может только тот, кто мальчиком не является.
Это все не по-настоящему, и потому это значительно более настоящее, чем то, с чем мы привыкли иметь дело в нашем мире реальных вещей.
При этом мальчик семи, скажем, лет способен испытывать сложные эмоции, способен на высшую деятельность психики, он уже имеет некоторый опыт и даже может поучать свою сестру. Он может сочувствовать и сопереживать. И он может нагрубить, но тут же испугаться. Может даже и наябедничать, и взять что-то без спроса. Но как быстро он понимает, что совершил ошибку, как стремительно и горько он страдает от стыда!
Мальчик — это лучшая версия человека мужского пола. Уже наделенная человеческим образом, но еще не имеющая его худших черт.
Как было у поэта Евтушенко:
... мне не забыть, что есть мальчишка где-то,
что он добьется большего,
чем я
Только не где-то, а прямо вот здесь.
И не так уж важно, чего он добьется. Сейчас он просто мальчик. И большего от него не требуется. Главное, чтобы этот опыт мальчишества остался с ним.
В следующий раз расскажу, как для меня изменилось с рождением дочери слово «девочка».
