Во многих странах Европы и США сейчас не делают акцент на гендерной принадлежности, позволяют определяться ребенку самостоятельно: до поры и времени нет девочек и мальчиков, нет мужчин и женщин, есть they. Об этой тенденции, а также о том, на сколько нашей культуре важно строго соответствовать своему полу с «Литтлваном» рассуждает психолог Ирина Млодик.
«Чистого» типа не существует
— Гендерная принадлежность — это шире, чем «мальчики налево, девочки направо»?
— Эта тема исторически делится на несколько смысловых слоев. Социальный — это то, как пол воспринимается в определенной культуре, что в ней считается приемлемым, а что нет. И Россия в этом ключе — не Восток и не Запад. У нас свое отношение к вопросу и склонность закреплять половую принадлежность.
Слой символический — это Женщина и Мужчина, как разные символы. С точки зрения Фрейда и его последователей, у женщины нет фаллоса, у мужчины нет вагины и кормящей груди. С точки зрения юнгианского анализа, есть Анима — женская часть в мужчине (ибо у него была мать, которая растила его) и Анимус — мужская часть в женщине (у нее был отец, без чьего участия она не могла бы появиться на свет). И соответственно, «чистого» типа не существует.
Третий слой — человеческий. Каждый из нас индивидуален и неповторим в ощущении своего гендера, в том, как организовано влечение, в способах удовлетворения своих сексуальных потребностей и готовности создавать какие-то определенные близкие отношения.
— А с учетом того, что каждый человек неповторим в ощущении своего гендера, чем грозит детям нынешнего века атмосфера воспитания: «Как тебе не стыдно, мальчики не плачут» и «Зачем тебе кружок радиоэлектроники? Это не для девочек!»?
— В человеческом слое — нет проблем: любой мальчик может оказаться сверхчувствительным, а девочке совершенно нормально интересоваться электроникой. Но с точки зрения социального слоя, мужчины в нашей культуре воспринимаются как люди сильные и не склонные к сантиментам. В любом мужском сообществе слезы — признак слабости, а значит, их следствием будет проигранная мужская конкуренция. Поэтому отцы, которые хотят выигрыша в конкурентной борьбе для своих сыновей, скажут: «Ты мальчик, не плачь!». То же самое с матерями. Некоторые из них будут отговаривать от кружка радиоэлектроники свою дочь в силу того, что это не женское поведение, и она может проиграть в сравнении с более женственными девочками. Я бы не торопилась осуждать таких родителей — они хотят своим детям добра. Другое дело, что ребенок на такие предостережения и запреты чаще всего реагирует протестом. И если родители продолжают упорствовать, то они рискуют потерять контакт с собственными детьми.
В нашей культуре пока нет никакого they!
— Концепция воспитания «настоящий мужчина» и «настоящая женщина» — это российский тренд?
— Тренд, но, я уверена, он не только российский. Во многих культурах важно строго соответствовать своему полу. И нет никаких проблем до тех пор, пока ребенок развивается и живет в соответствии с ним. Но в случае когда у девочки появляются мужские черты или увлечения, а у мальчика — «женские» наклонности, начинаются сложности. У детей возникает риск стать «ненастоящими», отвергнутыми своей культурой, окружением, близкими. Но любые попытки «приструнить», осудить или наказать за такое отступничество от норм обычно никак не способствуют смене склонностей. Жизнь таких людей в таком случае во многом осложняется, а временами становится невыносимо сложной.
— Во многих странах Европы сейчас не делают акцент на гендерной принадлежности, позволяют определяться ребенку самостоятельно.
— Наши дети не растут в безвоздушном пространстве, они воспитываются в нашей культуре. Западная культура во многом сосредоточена на правах человека. Там не хотят ущемлять права людей с какими-то особенностями в сексуальной ориентации, гендерной принадлежности или особенностями влечения. Почему, если ты родился девочкой, но ощущаешь себя мальчиком, ты должен чувствовать себя «не таким», ущербным, скрывать это, страдать? Мы не выбираем пол. Это биология, генетика, гормональный фон или ранние отношения с родительскими фигурами. Так почему мы должны страдать от того, что по каким-то причинам досталось нам в наследство?
В нашей стране, не столь ориентированной на защиту прав любого человека, скорее, будут ожидать традиционного гендерного распределения, а иное считать в лучшем случае «отклонением». В худшем — воспринимать враждебно, преследовать, судить. При этом качество жизни людей с этими «отклонениями», равенство их прав в сравнении с традиционным гендерным определением, к сожалению, никого не заботит. Такое отношение общества, повторю, никак не изменит ориентацию этих людей. Оно скорее сильно снизит качество их жизни, будет рождать в них дополнительное напряжение, усиливать их незащищенность и ущемлять их гражданские права.
— В США раньше школьные рекомендации могли выглядеть так: «If your child need more information — he or she can get it from this website. (Если ребенку нужно больше информации, он или она могут получить ее на этом сайте)», а теперь они переписаны на обезличенное: «If your children need more information — they can get it from this website. (Если вашим детям нужно больше информации, они могут получить ее на этом сайте)». Нет «он», «она», he, she, потому что вчерашняя девочка завтра может позиционировать себя как мальчик, только обезличенное they!
— В нашей культуре пока нет никакого they! И если кому-то из сегодняшних школьников придется оказаться в школе в Европе или в США, то, конечно, придется многому учиться, чтобы не шокировать людей из другой культуры. Впрочем, «в чужой монастырь со своим уставом...». Адаптироваться придется везде. На Востоке будут свои особенности, но они точно будут. Нам пока далеко до того, чтобы заботиться о том, чтобы никто не почувствовал себя ущемленным. В нашей стране довольна сильна борьба с инаковостью, она воспринимается враждебно. В результате запретов и устрашений «иные» вынуждены уходить «в подполье», лишаться радостей и страдать. Но при этом никакие санкции не сделают из «иных» людей традиционной ориентации.
Тяжело быть тем, кто преследуется в обществе
— У нас родители часто обращаются к психологу с вопросом: «Мальчик ходит в платьях сестры, девочка дружит с мальчишками и предпочитает пистолеты куклам — это повод бить тревогу?».
— Часто тревога рождается у родителя вне зависимости от реальной опасности. Ведь мальчик может вырасти в гениального модельера, а девочка — стать отличным стрелком. Но… Мы, как родители, тревожимся здесь и сейчас о том, будут ли наши дети счастливы в том, что они выбрали. Будет ли у них ощущение безопасности? Будут ли у них те же права, что и у других детей? И, отвечая на эти вопросы, становится ясно — основания для родительской тревоги есть. В российском пространстве, к сожалению, укрепляется тенденция к ухудшению отношения к людям с разными гендерными особенностями. И пока мы не изменим его, число несчастных и бесправных, напуганных своей непохожестью подростков и взрослых будет только увеличиваться. Почему? Потому что страшно, небезопасно и тяжело быть тем, кто преследуется обществом, кто должен расплачиваться или пытаться исправить то, что исправить невозможно, будучи совершенно не виноватым в том, каким родился.
— Так как же вести себя родителям? Культивировать гендерные различия, чтобы ребенку было легче жить в нашем обществе, учить приспосабливаться? Или позволять определяться, называя его не мальчиком или девочкой, а просто человеком? Что делать, чтобы не навредить? У вас есть конкретный рецепт?
— Если в вашей семье появился ребенок с какими-то гендерными особенностями, прежде всего, не стоит впадать в гнев или панику. Во-первых, это может быть не осознанно или бессознательно уже выбранная ориентация, а всего лишь исследование себя в гендерном вопросе. Во-вторых, даже если мы поняли, что ребенок выбирает отличную от привычной нам ориентацию, это не значит, что вы, как родители, сделали что-то не так, или у вас «испорченный» или кем-то соблазненный ребенок. Бессмысленно фиксироваться на попытках ответить на вопрос: «Кто виноват?». Опасно сообщать ребенку: «Все, ты мне больше не сын (дочь)!». Бесполезно пытаться угрожать, стыдить или ставить условия в надежде, что чадо «одумается». Самое лучшее — сходить к психологу для того, чтобы вместе с профессионалом пережить разочарование, страх или тревогу, которая у вас может возникнуть после такого сообщения. Важно, чтобы вы оставались опорой вашему ребенку: ему предстоит, возможно, непростая жизнь. Во всяком случае, в нашей стране, где усиливается гомофобия. Если вы готовы его принять с особенностями, то он станет сильнее и устойчивее, потому что у него есть семья, близкие и поддержка, а с такой базой и опорой можно добиться всего. Если вам важнее «что люди скажут», то, конечно, вы будете отстраняться от своего такого ребенка или даже отвергать его. И лучшее, что вы можете сделать для него при этом раскладе — помочь освоить ему иностранные языки. Возможно, ему это очень пригодится.
