Петербургские школы 90-х: «Чуть зазеваешься, и тебе уже плюнули жвачкой в волосы»

Смотрела сегодня в окно на топающих в школу детей. И с содроганием вспомнила свои школьные годы. Промелькнул перед глазами этот трэшовый ад.

Вторая половина 90-х. В стране полный хаос. Моя мама, пианистка, бегает по бесталанным ученикам, чтоб хоть что-то заработать. Папаша нас давно бросил. Изо всех сил прячется, лишь бы не заплатить ни копейки алиментов. Денег нет совсем. Дома всегда бабушка, всегда болеет. Ее очень жаль, всех жаль. Но я же подросток, мне хочется праздника, шика, блеска, рок-н-ролла. А вокруг хрущевки и безнадега.

Моя школа — полное Г. Просто та, что ближе к дому и бесплатная. Учителя — шиза на шизе. Алгебраичка ест мел и орет. Биологичка не скрывает, как ненавидит нас всех. Препод инглиша знает инглиш хуже меня. Остальные, почти все, — неприятные нудные серые мыши. Я не понимаю, за что, ЗА ЧТО-О-О они мучают нас ерундой, которая опостылела даже им самим?

Центр нашей школьной культурной жизни — рекреация со скрипящим полом. В сортирах толчки унизительно разделены перегородками без дверей. От вида еды в столовке тошнит. В классе атмосфера та еще. Чуть зазеваешься, и тебе уже плюнули жвачкой в волосы или испачкали чем-нибудь одежду. Среди одноклассников у меня нет ни одного по-настоящему близкого душевного друга.

Я читаю по несколько книг в месяц (большинство моих одноклассников и к нынешнему сентябрю вряд ли осилили больше 10). За это меня очень любит учительница по литературе. Клевая, красивая, и уроки у нее увлекательные. Но скоро она залетает от старшеклассника, тот куда-то сваливает, а она переходит в другую, нормальную школу, где ей с ребенком дают квартиру. Квартира при нашей школе занята семьей классрука. Поговаривают, что свое жилье он находчиво сдает за денежку. Его дочка — моя одноклассница. Она чаще всех интересуется, почему я такая уродливая, толстая и так плохо одеваюсь? Думаете, кто-то меня защищает? Нет. Никогда. Можно было бы рассказать, кем она в итоге стала, и как выглядит. Но я не буду.

Одеваюсь я на рынке «Звездный». То есть, в самые дешевые убогие шмотки. Рынок — это когда ты встаешь на картонку, торговка прикрывает тебя тряпкой-занавеской, ты натягиваешь штаны или свитер, а мама с торговкой приговаривают, как это модно-стильно-молодежно. По молодежным меркам, на тебе полнейший отстой. Но уже пофиг. Лишь бы гребаная примерка поскорее закончилась.

Бедность делает ребенка дерганым существом с кучей комплексов. Совершенно верно об этом написано в книге «Богатый папа, бедный папа». Вопрос только в том, когда и насколько хорошо ты научишься эти комплексы скрывать. И вроде бы я общаюсь с наиболее прогрессивной частью класса. Но они чувствуют мои комплексы, а я чувствую, что никогда не стану для них до конца своей.

Окончательным адом мою жизнь делает музыкальная школа. Я ненавижу ее каждой клеточкой тела. Училка музыки либо орет и кидается стульями, либо проповедует смесь православия с сектантством (только в 25-летнем возрасте мне перестал сниться кошмар, где я выхожу на сцену на итоговом годовом экзамене, забываю ноты Баха, и она бомбардирует меня всеми стульями из зала). В музыкалке есть прикольные ребята. Но после занятий уже не до них.

К 9 классу я выбираю гениальную стратегию протеста: пренебрежительное поведение. В результате меня отказываются принимать в 10 класс. Хотя я учусь на четверки и пятерки, и не то чтоб жутко хулиганила. На моих глазах берут всех, даже двоечников и завсегдатаев ментовки. Только меня и мою соседку по парте, самую нормальную девочку в классе, такую же хорошистку, как и я, не принимают! Решили сбить с нас спесь. Я думаю: наконец, будет другая нормальная школа, какая угодно, лишь бы не эта, oooo heavenly day! Но нет!!! Вызвали мою несчастную маму (и как она выдержала тот период! если бы не она, кем бы я стала!). Поговорили, рассказали, какая я, и — черт — приняли...

В старших классах жизнь потихоньку наладилась. Я окончила чертову музыкалку. Пошла в кружок журналистики в Аничковом дворце. Там оказалась в компании клевых, умных, веселых ребят. У меня появилась любимая подруга Юля, самая близкая и родная из всех до сих пор. Многие из нашего кружка успешно поступили в главный петербургский вуз — СПбГУ. Журфак я окончила с красным дипломом. Студенческие годы были головокружительно крутыми. Я до сих пор дружу с однокурсниками. До сих пор обожаю свою профессию. И, кажется, у меня неплохо получается. Всю жизнь, кроме школьных лет, я счастлива.

По рассказам друзей с детьми-школьниками, сейчас в школах не бывает трэша, который я тут описала. Иначе родители быстро устраивают трындец учителям и директрисе. Это крутой показатель. Значит, менталитет россиян меняется. Мы потихоньку учимся отстаивать свое право выбора, право на нормальную жизнь для себя и своих близких.