«Посмотри на него»

Как? Об этом книга. А еще о том, как выжить женщине и её семье в рамках существующей системы. Как в этом случае осуществляется поддержка женщины за границей (в Германии). И о том, что если такая беременность случилась в России, то это почти на 100% будет история о насилии.

Зачем автор написала эту историю? Не ручкой и не клавишами, а слезами, болью и кровью. Читателю становится понятно, так как автор отвечает на этот вопрос — чтобы пережить свою утрату, чтобы наделить ее значимостью, чтобы эта история шла в мир и говорила людям: «Это ужасно и ужасно несправедливо. Но так бывает. И это часть жизни. И после этого снова случается жизнь».

«…систему можно исправить, и я на это надеюсь, — пишет автор. — Не исключено, что мои надежды не сбудутся. Что те, кто принимают решения и закручивают в этой системе винтики, мою книгу никогда не откроют. Пусть так. Но если эта книга поможет кому-то в горе, значит, она написана не напрасно. И значит, в том, что случилось с нами, был хоть какой-то смысл».

Как у нас? Об этом говорят названия первых шести глав: «Порок», «Такие не выживают», «Просто плод», «Мы этими вещами не занимаемся», «Шанс», «Других родишь».

Из книги «Посмотри на него»: «Я раздеваюсь. Демидов тихо переговаривается о чем-то со своей ассистенткой, я слышу невнятное бормотание: «Конечно… Кому же не интересно…»; потом она выходит из кабинета. Профессор вводит трансвагинальный датчик мне во влагалище. Спустя минуту в кабинет входят в сопровождении ассистентки человек пятнадцать в белых халатах — студенты-медики и молодые врачи. Они выстраиваются вдоль стены и молча смотрят. А я лежу голая. С трансвагинальным датчиком в одном месте. (…) Потом он вытаскивает из меня датчик и повторно водит по животу – специально, чтобы продемонстрировать студентам то, что они пропустили.

- Смотрите, какая типичная картина, — говорит профессор Демидов. — Вот кисты… Видите? Вот они, множественные кисты… Размеры почек в пять раз больше нормы… Мочевой пузырь недоразвит… Смотрите, как интересно… Вод пока нормальное количество… Но скоро будет маловодие… С такими пороками дети не выживают…

…Профессор Демидов обращается не ко мне, а к студентам. Меня он больше не замечает. Меня больше нет».

Все эти главы об отношении. Об отношении к беременной, которая своей беременностью портит статистику положительных исходов родов. Не будет ни участия, ни сочувствия. Будет лишь брезгливость и научный интерес. На всех уровнях — от уборщицы до светила УЗИ. От сотрудницы регистратуры до врача в ЖК. Везде. Везде ты будешь изгоем, если что-то не так. И, скорее всего, после того, как эта беременность закончится, семья закончится тоже.

Из книги «Посмотри на него»: «Точной статистики нет, но множество браков в России разваливаются после прерывания беременности на позднем сроке. И я знаю почему. Потому что мужья навсегда остаются на стадии «просто зародыша» и «неудачной беременности». Потому что мужей не пускают в женскую консультацию. И в больницу. И на роды. И посмотреть на ребенка. На мертвого ребенка. Не на зародыш.

Не пускают чиновники, потому что у них есть инструкция времен инквизиции и там четко написано, что муж и жена в этом горе должны быть не вместе, а порознь. Более того, это горе почему-то должно называться не горем, а исключительно «патологией развития плода».

Не пускают врачи и медсестры, потому что у них тоже инструкция и им наплевать на ту пропасть, которая неминуемо разверзнется между мужчиной, который долдонит про «просто зародыш», и женщиной, которая в муках рожает мертвого бейби со страдальчески сложенным ротиком.

Не пускают даже сами женщины, потому что их матери, бабки, прабабки рассказали им, что это их Бог наказал. И что стыдно на такое смотреть и о таком говорить. Что «мужик», увидев «такое» (или даже услышав «такое»), сразу сбежит. Не пускают, терпят, молчат, надеясь этим молчанием выкупить у Бога прощение, а «мужика» удержать при себе. Но нельзя, невозможно быть вместе, когда между вами — «такое». Такое горе. Такая пропасть. А вы - по разные стороны».

Пройдя множество исследований, Анна и её муж понимают — внутри системы находиться невозможно. Самое «утешительное», что слышит героиня от врачей: «Не плачь, еще родишь здоровенького». Изучив вопрос, как возможно прервать беременность по медпоказаниям в России, Анна узнает…

Из книги «Посмотри на него»: «По российскому законодательству, никакие клиники, кроме специализированных типа Соколиной Горы, проводить поздние аборты по медпоказаниям не имеют права — ни платно, ни бесплатно. Инфекционная больница предлагала «дешевый и сердитый» пакет услуг: госпитализация дней на 10-14, искусственно индуцированные роды без обезболивания, выскабливание, курс антибиотиков, посещение родных в строго отведенные часы».

Анна и её семья принимают решение уехать на операцию в Германию. Это дорого. Деньги собираются по друзьям и знакомым, значимую сумму добавляют родители Анны. В немецкой клинике «Шарите», становится ясно — может быть все по-другому. Горе не становится меньше. Но отношение к нему становится человеческим.

Из книги «Посмотри на него»: «Он называет его baby. В описании УЗИ, в протоколе вскрытия мой сын будет именоваться fetus — плод. Но в устной речи, обращаясь ко мне и мужу, сотрудники «Шарите» используют только слово baby. Потому что у них здесь проводились психологические исследования. Никто, никто на свете не знает, есть ли у плода душа. Зато по результатам исследований доподлинно известно, что женщине проще, когда ее обреченный плод называют бейби, а не фетус. Не отказывают ему в человеческих, детских свойствах».

Сотрудники клиники относятся к обреченному ребенку как к ребенку. Как к человеку, у которого есть права. Как к члену семьи, который уйдя, оставит о себе память: он был. У него есть фото, есть слепок ручек и ножек, у него есть могила. У него есть мама и папа, которые с его рождением стали ближе.

Из книги «Посмотри на него»: «Мы сидим и смотрим на нашего мертвого ребенка. Между нами — доверие. Максимальные доверие и близость, которые возможны между людьми. Где-то там, в другой жизни, в другом мире остался упрямый, чужой, перепуганный мужчина, который доказывал мне, что «это просто зародыш» и «неудачная беременность, вот как бывает же внематочная», и надеялся этим меня утешить. Этот, мой, настоящий, честный и смелый, — он прошел со мной всё».

Читаешь и не понимаешь — как может быть иначе? Почему в нашей стране к этому малышу отнеслись бы как к биологически опасному абортивному материалу?

Заканчивается первая часть книги, и ты как будто выдыхаешь, можешь вытереть глаза и перевести дыхание. Безымянный малыш похоронен на берлинском кладбище, на его могиле лежит его личная игрушка, он навсегда в сердце родных и…

…И начинается журналистское расследование — статистика, интервью с российскими мамами, пережившими потерю своих нерожденных детей, интервью с врачами и акушерами германской клиники «Шарите». И ты плачешь снова — от безысходности. От того, что в развитых странах в 80-х годах прошлого века начали организовывать клиники, в которых ведут беременность у женщин, чьи дети обречены, создавать группы поддержки. От того, что далеко не все женщины в России, столкнувшиеся с несовместимым с жизнью диагнозом у ребенка, могут уехать в Германию. Большинство остаются в России. Где все, как в первобытном обществе. Ты плачешь и знаешь, что может быть по-другому. И надеешься, что можно все поменять. Не в один день, но шаг за шагом. Ты знаешь, и другие об этом тоже знают. Спасибо Анне Старобинец.

Книга небольшая, она читается максимум за два вечера, а скорее всего за один. Часа за три. И… она не страшная. Тема страшная, а книга нет. Книга про любовь. Про детей. Про то, как помочь ребенку пережить смерть брата. Про то, как смотреть в глаза своим страхам. Про то, что надо обязательно посмотреть на него, на мертвого ребенка, чтобы он не стал кошмаром и видением, а стал просто малышом, который поспешил уйти так быстро.

P.S. Редакция выражает соболезнование Анне Старобинец в связи со смертью безымянного сына. И со смертью мужа, писателя Александра Гарроса.