Расстройство пищеварения и обида подруги, забытые слова песни и внезапные проблемы с пищеварением, неправильный букет и превратности погоды, злоупотребление алкоголем и обманутые ожидания— взрослые в «Родительском клубе Littleone» вспоминают о своем самом неудачном, если не сказать ужасном, 1 сентября.
«Так растерялась, что захотела убежать со сцены»
Галина Баянова, мама Александра (12 лет), Ксении (6 лет), Семена (1 год): «Я всегда была творческим ребенком, хорошо пела. При поступлении в школу моя мама сообщила об этом приемной комиссии, которая решила, что я непременно должна выступить в День знаний на линейке в актовом зале. Подготовка проходила отлично — я каждый день пела свою песню на репетициях, мама подбирала красивое платье.
Настает 1 сентября. Я выхожу на сцену перед большим залом, начинает играть музыка... Тут я понимаю, что забыла слова! Ученики, родители, учителя смотрят, чего-то от меня ждут. В тот момент, когда нужно было начать петь, я так растерялась, что захотела убежать со сцены. Я стояла с микрофоном и молчала, помню, что лицо горело, тряслись руки и ноги...
В чувство меня привели аплодисменты в поддержку. Музыка заиграла снова, и со второй попытки я успешно спела свою песню.
Я думаю, эта ситуация многому меня научила. Я была близка к провалу, но публика меня искренне поддержала. И потом никто не дразнил, не припоминал мою неудачу. Мама после выступления обнимала и целовала меня, говорила, что я молодец. Думаю, благодаря этой поддержке я с тех пор стала еще активнее участвовать в различных выступлениях и постепенно полюбила сцену. Я не стала певицей или актрисой, как мечтала в детстве, но часто выступаю перед большой аудиторией: провожу семинары и вебинары, обучаю ораторскому мастерству. Так что в масштабе жизни то самое 1 сентября было очень даже удачным!».
«Вернулся в класс я уже со звонком»
Андрей Федотов, учитель английского языка, член совета учителей-блогеров при Минпросвещения РФ: «Самое ужасное 1 сентября моей жизни — это мой первый день работы преподавателем. В школе, где я должен был два месяца подменять учителя, мне поручили провести первый урок в инклюзивном классе. Но не сложилось. Когда я зашел в кабинет, в меня с матерными словами прилетел портфель. Я сразу вышел из класса. Думал, что ученикам сейчас станет совестно, они меня догонят и попросят вернуться. Но никто за мной не пошел. Вернулся в класс я уже со звонком. Но на этом работа с инклюзивным классом не закончилась. Я продолжил преподавать у них английский язык. Для себя я выбрал такую тактику — первое время не говорить о предмете, а просто с ними общаться. Когда мы узнали друг друга лучше, учебный процесс пошел».
«До сих пор помню, как на моих глазах мальчика Сашу вырвало»
София Климович, мама Захара (5 лет): «Мое первое 1 сентября было 1988 году. Семья тщательно готовилась к этому событию: мне купили ранец с Котом Леопольдом и с катафотами на замочках. Папа, с помощью своей знакомой, работавшей на фабрике «Светоч», добыл мне тетради (это было не так просто, была какая-то проблема с бумагой в СССР) и даже маленький блокнотик с гномиком в красной шапочке. Все это было торжественно сложено в ранец вместе с новыми канцтоварами — он был словно сундук со сказками. Бабушка подарила мне красную ветровочку. Еще папа за два дня до 1 сентября сводил в Луна-парк и в тире выиграл для меня маленькое детской колечко с голубым камушком. Мама раздобыла мне огромный бант на голову. Новенькая школьная форма с парадным передником в рюшах и нашитыми манжетами висела на вешалке. А еще меня ждали замшевые «прибалтийские» кроссовки на липучках, которые можно было обуть только 1 сентября.
Вечером перед днем «икс» бабушка отвезла меня к станции метро, где продавали цветы, и сказала: «Выбирай любой букет!». Я выбрала огромные малиновые гладиолусы.
Ночью перед праздником я плохо спала, а утром мы всей семьей отправились в школу. Первым расстройством было то, что я забыла колечко из тира. Когда началась линейка, я нашла в толпе свою лучшую подругу Аню, с которой мы вместе ходили в садик, и сразу поняла, что она из-за чего-то на меня страшно обижена. Всю линейку я стояла и переживала, в чем же дело.
Следующим ярким впечатлением была кабачковая икра: я не знаю, кто придумал давать детям в первый школьный день блюдо, которое, по-моему, ни один ребенок не любит. До сих пор помню, как на моих глазах мальчика Сашу вырвало ей. А к вечеру у меня самой случилось расстройство желудка: видимо, моему организму не понравилось сочетание бабушкиных блинов и купленного папой арбуза.
С подружкой мы, кажется, к концу дня помирились. И только много лет спустя я спросила у нее: «Аня, а почему в тот день ты отворачивалась от меня?». И она сказала, что ей стало очень обидно, потому что мой букет был красивее, чем ее.
В общем, я на всю жизнь запомнила тот волнующий день, когда радость от шикарного банта и других прекрасных вещей резко сменилась переживаниями из-за обиды подруги».
«Стояла под дождем в куртке и плакала»
Ольга Демидова, мама Владислава (16 лет), Анны (14 лет) и Златы (12 лет): «1989 год, я шла в первый класс. Мы жили на Урале, и тетя привезла мне из Москвы шикарный костюм: белый, с плиссированной юбкой, а на груди — Незнайка и Буратино. Я все лето готовилась быть в нем на празднике 1 сентября!
А еще нам с братом купили одинаковые куртки. И эта покупка меня совершенно не обрадовала — куртка показалась мне мальчишеской. И вот стою я на линейке в своем костюме, и вдруг начинается дождь… Мама напяливает на меня эту куртку с капюшоном: я-то любовалась собой, чувствовала себя, как минимум, Мальвиной, а тут на меня, по ощущениям, натянули какой-то скафандр.
Мне запомнилось, как я стояла под дождем и плакала, думая о том, что никто не видит мой прекрасный костюм. И это казалось мне ужасным. Зато на следующий год я успела надеть школьную форму с гипюровым фартуком, белый пышный бант, и это была гордость».
«Лежала весь день голодная»
Юлия Терентьева, мама Анны (33 года) и Марины (27 лет): «Перед поступлением в 1 класс, 30 августа, мы с мамой пошли на медосмотр. Там я познакомилась с будущей одноклассницей. Мы играли с ней в садике около школы и ели ягоды шиповника, который там рос. А вечером 31 августа у меня сильно разболелся живот. Не знаю, в шиповнике ли было дело, но он болел все сильнее, ничего не помогало. Мама испугалась и вызвала скорую. Врачи сказали: «Надо ехать в больницу». В приемном покое мне долго мяли живот и все время спрашивали: «Больно? А так?». Я не знала, больно или нет и только рыдала, так мне хотелось домой. Мама не выдержала и решила: «Уезжаем». Врачи ей тогда строго сказали: «Мы не советуем. Увидите, вернетесь к нам обратно!».
Мы все-таки приехали домой, правда, через несколько часов пришлось действительно вернуться в больницу. Врачи, еще более строгие, снова мяли мне живот и, в конце концов, сказали: «Оставляем в больнице. Если все будет так же, берем на операцию — аппендицит». «Положим тебя в палату, где одни девочки», — сказала мне в утешение медсестра, пока везла куда-то по коридору.
Остаток ночи я как-то поспала, а утром меня разбудил очередной врач, который опять стал мять мне живот — он уже стал мягче и почти не болел. На операцию меня не повезли. Я просыпаюсь окончательно, озираюсь — вокруг одни мальчишки. Причем это был бокс с окнами наверху. В них заглядывали мальчики из соседних боксов и, как мне казалось, хихикали, в том числе, когда мне делали клизму. И весь день мне не давали есть, я лежала голодная. Все это вместо того, чтобы с белым бантиком, как я мечтала, пойти в школу! Выписали меня на следующий день».
«Наши сомнительные напитки были упакованы в целлофановый пакет»
Олег Старицкий, детей нет: «1 сентября 2003 года. Я иду в 8 класс, мы все стоим на линейке, слушаем банальные слова директора школы. На самом деле не слушаем, конечно, а своей компанией истории о лете травим. Был среди нас Саша К. Он свое лето, с его слов, провел как оторва. Пил тормозную жидкость, водку, курил сигареты. «Сказка какая-то, а не лето», — думал я, пока мы с моим лучшим другом стояли с открытыми ртами, а Саша нас этим историями кормил.
Подумали мы и решили, что недостойно как-то каникулы провели по сравнению с теперь уже уважаемым нами Александром. Айда за алкоголем и сигаретами! Вваливаемся мы впятером в магазин и говорим Саньку, мол, давай, сенсей, выбирай, что будут пить твои самураи. «"Портвейн 777", белое вино за 120 рублей, полторашку пива, сигареты и стаканы!», — проговорил он продавщице.
— А вам не рановато это все?
— Нет, — гордо ответил я, — мы уже в 8 классе!
— Ах, ну, тогда конечно.
Серьезно! Аргумент про 8 класс ее нисколько не смутил, и наши сомнительные напитки были упакованы в целлофановый пакет. Прошли мы еще метров 50 и очутились под мостом. Дальше я все помню только урывками. Не скажу, с чего начали пить, но отчетливо помню, чем я закончил: схватил бутылку белого и из горла начал заливать в себя. И из того же положения рухнул на землю. Там я и лежал до полного уничтожения алкоголя моими одноклассниками. Потом меня под руки потащили к общему приятелю, родителей которого никогда не было дома, где я отлеживался до позднего вечера. Все эти часы я проклинал алкоголь, его изобретателей и потребителей, и зарекся, что больше никогда пить его не буду. Это было первое пустое обещание себе и самое ужасное 1 сентября в моей жизни».
«Помню какой-то грязный вокзал с бомжами, электричку…»
Андрей Акопов, отец Анны (34 года) и Марины (28 лет): «Мне было 16 лет, когда я поступил в Первый медицинский институт в Ленинграде. 1 сентября я пришел, готовый к началу занятий, и узнал, что вместо этого нас на целый месяц отправляют в так называемый колхоз куда-то в Ленобласть собирать морковку. Я вообще никогда не жил в деревне, не видел и не знал, как она растет. Я был поражен! Я, студент мединститута, приложивший так много усилий, чтобы поступить, должен собирать какую-то морковку?! Я никогда не знал слова «ватник», а тут все оказались в них, и мне его выдали. Слово «кирза» я узнал тоже там — это материал, из которого делали рабочие сапоги.
Помню какой-то грязный вокзал с бомжами, электричку… Мы приехали и увидели бараки: это как огромные плацкартные вагоны, человек на 120. В них не было ничего, кроме коек с матрасами и каким-то бельем. Туалет — далеко на улице, какие-то умывальники с холодной водой.
В таких условиях я провел 4 недели: подъем — отбой, нормативы по количеству собранной морковки, выговоры и наряды за любые нарушения распорядка. Например, однажды мне поручили ночью чистить картошку за то, что я вышел поздно вечером, то есть в неуставное время, в туалет. Сейчас я вспоминаю все это с возмущением, а тогда была скорее растерянность — просто не было другого выхода, кроме как ехать вместе со всеми и пытаться пережить все это с минимальными потерями».
«Всю линейку я сгорала со стыда...»
Мария Загребина, мама Степы (9 лет) и Фили (1 год): «Было дело классе в 6-7, точно не помню. Мы приехали с дачи примерно за неделю до 1 сентября. Я, естественно, была снабжена букетом дачных астр. Я это ненавидела, мне всегда хотелось красивый покупной букет. Но родители говорили, что нет смысла тратить деньги, если бабушка дает садовые цветы. В общем, пришла я на линейку в День знаний, и чувствую, что мой букет сильно пахнет тухляком. Оказывается, за почти неделю стояния в вазе стебли у цветов сгнили, хотя верхушки выглядели все еще хорошо. Короче, всю линейку я сгорала со стыда, а деть букет было некуда. Эти вонючие цветы еще и испачкали мне блузку. Потом я постаралась максимально незаметно сунуть их в общую кучу. И весь день думала, догадалась ли учительница, чьи это вонючие цветы. Ужас просто! Зато после того случая меня, вроде, не заставляли приносить на 1 сентября дачные букеты».
«Я умирала, как Степан Лиходеев из "Мастера и Маргариты"»
Татьяна Яценко, мама Северина (21 год) и Арсения (13 лет): «В прошлой жизни я пару лет работала учительницей начальных классов. Не по призванию, а потому что мама считала, что музыкант – это не профессия. И вот, грядет День знаний. У меня 1 класс. Очень волнуюсь. Шикарный костюм алого цвета «на выход» отглажен и висит на вешалке. И тут вмешиваются студенческие традиции…
Мы с подругами отмечали последний день лета бурными гуляниями — традицию нарушить нельзя. Невский, знакомство с милыми бесшабашными художниками, совместные проводы лета по барам и злачным местам. Когда я оказалась дома, мне оставалось около двух часа сна.
6 утра. 1 сентября. Мне плохо! И это слабо сказано. Я умирала, как Степан Лиходеев из «Мастера и Маргариты». Не знаю, какими силами я вытащила себя к зеркалу — макияж, алый костюм, лучезарная улыбка надеты. 10 раз почистила зубы, Пачку жвачки — за щеку.
8 утра. «Здравствуйте, дети!» …И взрослые, конечно. Родителям я старалась мило улыбаться и приветливо кивать головой. Когда линейка кончилась, все также кивая и улыбаясь, я вплыла с детьми в школу. Я достойно провела урок мира. И все с той же лучезарной улыбкой (она приклеилась к моему лицу) выплыла в холл, чтобы передать моих первоклассников родителям.
А дальше — бегом к любимой подруге, с которой мы вместе пошли работать в школу. И побрели мы с ней с огромными букетами цветов в близлежащий бар. Устало опустились за стол, положили букеты, сняли улыбки и выпили по бокалу шампанского. Все-таки 1 сентября — это и наш праздник.
Кстати, все два года, что я работала, дети очень меня любили».
