Клиническая депрессия — не просто плохое настроение, грусть или слова «Ах, у меня депрессия от всего этого», а действительно серьезный диагноз, который часто тяжело признать и еще тяжелее победить. Что делать, если она навалилась гранитной глыбой? Как помочь себе? Можно обойтись без антидепрессантов? Что важно для выхода из кризиса? Сегодня в в «Родительском клубе Littleone» вспоминаем истории тех взрослых, кто пережил депрессию. Их опыт может быть полезным...
«День за днем я учу свой мозг не воспринимать все в черном свете!»
Зоя Арефьева, 4писатель, блогер:
«С детства я росла в бедной серотонином и дофамином среде. Моя бабушка лежала в психиатрической больнице с шизофренией — тогда под этот диагноз все подряд штамповали, как сейчас под расстройства аутистического спектра. Мама около года провела там же. Эти события и легли в основу моей депрессии. Тяжело было расти и развиваться в такой обстановке. Я видела, как близкие угасали каждый день, и ничего не могла сделать. Плюс еще это происходило в Норильске, где зима длится по 9 месяцев, нет солнца и так просто не выйдешь погулять. Приходилось сидеть в четырех стенах.
Долгое время я считала себя ленивой неудачницей, неспособной изменить свою жизнь. Но когда 4 года назад в соцсетях прокатилась волна постов про депрессию, я, наконец, решилась сходить к психиатру за таблетками. У меня была апатия, ничего не хотелось — только лежать. Возникало раздражение и даже агрессия при мысли, что надо встать и сходить в магазин. Плакала и не могла остановиться. Ни с кем не общалась, не открывала двери, не брала телефон. Хотелось просто исчезнуть и не быть. Добровольный уход из жизни я не рассматривала, потому что верю в некое колесо Сансары — мне не хочется возвращаться и отрабатывать эту ситуацию опять и опять.
Самое смешное, что таблетки мне не дали, потому что я улыбалась. Как будто не слышали про защитные механизмы и Робина Ульямса, например.
При этом депрессию врач признал: меня отправляли на тестирование к специалисту, все тесты подтвердили наличие депрессивного состояния. Тот лично говорил, что нужны медикаменты. Но суровый норильский психиатр в итоге сказал: «До свидания, следующий». И добавил: «Это личностное, идите к психологу».
А где взять силы и деньги, когда у тебя депрессия, а к ней еще и ребенок-аутист, не сказал.
Я ушла ни с чем. Зато уже понимала, что делать дальше и как карабкаться к серотонину.
Вообще, в период депрессии важно делать то, что нравится и окружать себя приятным на всех уровнях, вплоть до молекулярного. Пять маленьких радостей в день минимум и думать о них прежде всего остального.
Сейчас я переучиваю свой мозг воспринимать все в черном свете, когда возникает негативная мысль, спрашиваю себя: «Это действительно так или мне кажется? Что происходит на самом деле? Что я могу сделать, если катастрофический сценарий действительно сбудется?».
Мозг реально можно отучить от вредных привычек.
Депрессия влияет на меня плохо. Она мешает мне общаться с ребенком — я не хочу, чтобы он видел меня уставшей и унылой. Я сама видела свою маму такой, это очень тяжело.
Тем, кто сейчас проживает непростой период, хочу сказать:
- Вы не неудачник и не лентяй.
- Антидепрессанты не решают проблемы, но серьезно помогают держаться на плаву.
- Если пока нет денег на психолога, подпишитесь на их странички в соцсетях и видеоканалы — в интернете много бесплатной полезной инфы.
- Режим дня, зарядка, аудиотренинги, здоровая еда и интересное хобби — не фигня, а научно доказанные способы контролировать свое состояние».
«Мой опыт — жить свою жизнь без "обезбаливателей"!»
Татьяна Нургазина, предприниматель, бывший топ-менеджер:
«Клиническую депрессию мне диагностировали два раза. Два похожих повода, но совершенно разные выходы и опыт.
В первый раз она навалилась вдруг. Я, 29-летняя и с двумя маленькими детьми, узнала о муже и нашей семейной жизни то, чего долго не хотела замечать. Узнала от нашего общего психолога. У меня, обычно активной и деятельной, любящей работу и детей, враз пропало желание что-либо делать. Я месяц лежала на кровати, без сна ночью, без аппетита, и, самое главное, без желания даже вставать к детям. Психолог, после рассказа которой я попала в это состояние, за руку отвела меня к психиатру. С диагнозом «реактивная депрессия в острой стадии» и рецептом на таблетки, которые выдают по 5 штук за раз, чтобы не было возможности выпить больше с целью самоубийства, меня отвезли домой. Испугавшаяся психолог приезжала первые пару недель проконтролировать, пью ли я их. Она сидела со мной, пока муж был на работе и дети в садике. Теперь я понимаю, что угроза суицида, видимо, была реальной. Я пила их. И лежала на кровати — ни говорить, ни шевелиться не было сил. Через месяц приема таблеток стало отпускать. Через три месяца я вышла из этого состояния, антидепрессанты пить перестала.
До второй депрессии оставалось еще 12 лет. В то время я посчитала свой опыт удачным. Муж, обеспокоенный такой моей реакцией, вместе с психологом сделали все, чтобы инцидент загладить. Семейная жизнь более-менее наладилась. Я стала размышлять о реакции своей психики на такой стресс. Выяснилось, что со стороны моего папы вся родня подвержена этому заболеванию. Дед покончил с собой на фоне депрессии. Дядя лечится от нее всю жизнь. Папа, видимо, тоже. И все мы, четверо его детей, не избежали склонности к депрессивным расстройствам. Я решила, что такая уж моя судьба, и начала изучать психологию. Получила высшее образование, стала уделять много времени психологической гигиене. Мне казалось, что я нашла свой выход и путь в отношении этого состояния. Депрессивные настроения и провалы — частый спутник моей жизни, но каким-то образом мне удавалось балансировать на краю. Я даже чувствовала себя героем и искренне считала, что победила депрессию.
А через 12 лет пришла ровно к тому же. Узнала то же самое, что и в первый раз — моя «счастливая» семейная жизнь никогда такой не была. За все 12 лет, прожитых с мужем после предыдущей депрессии, единственной женщиной у него я не была ни дня. Узнала от него самого. На этот раз я скатывалась в депрессию медленно, долго — по шагу, по полшага месяца два. Как-то шевелилась, ходила. В какой-то момент мне позвонил мой друг, психолог Саша Ройтман. Он сказал, что у меня депрессия, нужен психиатр и антидепрессанты.
Я, сильно оглушенная сходством повторяющегося сценария, понимала — что-то тут не то, раз сценарий повторяется настолько точно. Становилось все хуже.
Я стала говорить об этом с братом. Он задавал много вопросов. Я размышляла и как-то вдруг увидела, что антидепрессанты в первый раз притупили мою острую боль, не позволили увидеть причину и истоки депрессии. Брат настойчиво предлагал их не пить, а пройти депрессию без обезболивания в виде таблеток. У него как раз такой опыт был — он только-только выбрался из своей. Я решила — не буду пить таблетки.
Мне становилось все хуже. Я перестала спать, есть, погружаясь в собственный ад. В какой-то момент стало так плохо, что я готова была выпить уже что угодно. Но мысль о том, что нужно куда-то идти и с кем-то говорить, вызывала еще большую депрессию. Брат приезжал каждый день и сидел со мной. Саша Ройтман настаивал, что нужно к психиатру. Заботы о трех теперь уже детях целиком взяла на себя няня. Я полностью проживала свою боль, свой ад, свою депрессию. Таких глубин боли я не знала и даже не подозревала, что они существуют. Месяц я погружалась все глубже. А однажды поняла, что больно очень, но не больше, чем вчера. К этой боли я уже адаптировалась — было понятно, что это дно. Еще через пару недель я впервые вышла на улицу. Прошла до кофейни и выпила кофе.
У меня нет советов. Я говорила со многими психологами и врачами. Общее мнение таково, что проживать депрессию без антидепрессантов опасно и нельзя. Но мой опыт такой».
«Депрессия отступает там, где звучит музыка!»
Полина Фрадкина, пианистка:
«Кризис середины жизни, описываемый в психологии, для меня был новым переживанием. Обычно он приходит со стороны какого-то события — триггера, запускающего цепь разочарований. В моем случае история была банальной — меня подкосил развод. Многолетние отношения с мужем, как мне казалось, складывались идеально: росла дочка, у нас были общие интересы, друзья. Поэтому расставание я восприняла как стихийное бедствие, заставшее меня врасплох.
Я была растеряна и разбита. Раньше я не сталкивалась с подобным ощущением безысходности. Я человек жизнелюбивый и всегда ищу выход из любой неприятной ситуации. Но тут меня «накрыло». Для того чтобы найти выход, нужно иметь хоть какой-то образ будущего, а депрессия тем опасна, что она отнимает «надежду». Человек живет полноценной жизнью, когда у него есть прошлое, настоящее и будущее. У меня не было на тот момент никакого образа своего будущего. Я чувствовала, что не могу нащупать то, за что можно зацепиться, чтобы вытащить себя из депрессивного состояния.
Чем больше я играла, тем легче мне становилось. В результате это вылилось в альбом, который я назвала «Меланхолия». Программа построена по принципу личных ассоциаций: Бах — рождение, Моцарт — детство, грустный вальс Сибелиуса — юность и первая любовь, Рахманинов — первая потеря, «Аппассионата» Бетховена — протест и борьба, музыка современного петербургского композитора Игоря Друха — отчаяние и ужас, постепенно переходящие к умиротворению, «Шаги на снегу» Клода Дебюсси — пустота и одиночество. Кульминация — «Смерть Изольды» Вагнера (саундтрек фильма Ларса Фон Триера «Меланхолия») — прекрасная возвышенная тема, прощание с романтическим и идеалистическим мироощущением, оторванным от реальности. И заключение — «Утешение» Ференца Листа как выход на новый уровень. После выпуска альбома постепенно начался новый этап и у меня.
Моя сегодняшняя жизнь мне нравится. У меня чудесный муж. Мне доставляет удовольствие то, чем я занимаюсь. Меня бесконечно радует моя уже взрослая и самостоятельная дочь. У меня активные, полные энтузиазма родители, несмотря на весьма зрелый возраст. И с бывшим мужем, кстати, у нас сохранились дружеские отношения. А самое главное — я больше ни разу не испытывала ничего похожего на то удручающее состояние, которым меня накрыло много лет назад... Оглядываясь назад, я понимаю, что тот сложный период был мне необходим. Благодаря этому, я стала внутренне более зрелой, а это качество мне представляется необходимым условием для принятия реальности и умению радоваться вне зависимости от обстоятельств. В данный момент я работаю над проектом, задача которого — научиться работать с собственными эмоциями через музыку. Музыка мне помогает и сейчас находить ответы на многие волнующие меня вопросы».
«Депрессия ушла, когда я смог отгоревать свою боль!»
Родион Соловьев, психолог:
«Я подозреваю, что депрессивные состояния появлялись в моей жизни достаточно часто. Вспоминаю периоды, когда мне было 20–30 лет, — я мог неделю не вставать с постели. Тогда я объяснял это себе упадком сил, вегетососудистой дистонией или последствиями какой-то болезни. Конечно, я никуда не обращался. А потом встал и шел жить жизнь.
Серьезное проявление депрессии случилось со мной сразу после смерти мамы. Спустя месяц меня как выключили. Это «выключение» — будто бы потерялся смысл какой-то жизнедеятельности, камнем придавили грудную клетку. Появились панические атаки. Психика пострадала достаточно сильно.
Я не очень соотносил свое состояние с уходом мамы, потому что горевания как такового и слез не было. В итоге я здорово повредился в тот момент, понял, что не могу ходить на работу и нормально общаться с близкими, не могу и не хочу ухаживать за собой. Тем не менее я делал все это усилием воли — садился за руль, запихивал в себя еду, ездил на работу. Но это не доставляло мне никакой радости, не было в этом вкуса жизни.
Я понимал, что должен попросить помощи. Однажды вместо того, чтобы пойти на работу, открыл интернет и там нашел себе психолога. Будучи сам к тому времени психологом и имея диплом. Да, я думал, что справлюсь сам, но психика была против. И я пошел к психологу и два года честно отработал. Было трудно. Дорого. Иногда опускались руки.
Симптоматика была снята достаточно быстро — через два месяца я уже чувствовал себя нормально. Но мне предстояло еще много сделать, и потому терапия продолжалась два года. Потом я оказался без работы, без средств, без возможности оплачивать услуги психолога. Я сел на диван и сидел до тех пор, пока не занял денег, чтобы пойти на психологический марафон. И тогда я продвинул себя дальше. Смог погоревать и отгоревать свою боль.
Клиническая депрессия должна обследоваться психиатром, а после назначения курса лечения человека на пути выздоровления может сопровождать психотерапевт. Я пошел к психологу потому, что на первом месте у меня человек. Возможно, это не очень профессионально, не очень правильно, но, полагаясь на свой опыт, я сейчас понимаю, что тогда принял правильное для себя решение. Уверен, если бы у меня было более критическое состояние, психолог отправил бы меня к врачу. У меня прямо сейчас есть клиентка с клинической депрессией, которая принимает препараты, и психиатр посоветовал ей обратиться ко мне за поддерживающей терапией.
Депрессия никак не отразилась на отношениях в семье — жена дала мне в тот период много тепла и поддержки. Наверное, детям было непросто, но никто особо не пострадал.
Я спокойно относился к этому, без чувства вины. Я размышлял так: «Все вернется. А пока мы с женой вытягиваем друг друга за шкирку. Когда не можем вытянуть, сидим рядом и тухнем. Зато под присмотром». А дальше — все как в сказке. Вытянули репку! И жизнь заиграла прежними красками.
Депрессия — это очень страшно. Но однажды чувство жизни вернется!
Ольга Савельева, блогер, писатель, общественный деятель:
«Я была из тех, кто не верил в депрессию. Считала, что люди переигрывают в своей грусти, находят оправдание бездействию. Я размышляла так: «Депрессия? Да тебе надо пойти на завод работать, все пройдет!». Когда у моего мужа случилась депрессия, я не поняла, что это она.
Мы пережили сильное потрясение — у нашей 9-месячной дочки случился менингит, в результате которого она потеряла слух. Для меня это была не первая сложная ситуация в жизни: я выросла в неблагоприятной семейной атмосфере, у меня пропал без вести брат. Я готова к потрясениям, и мой сценарий в этой ситуации был один — действовать. Я тут же отправилась в фонд, который помогает слабослышащим детям, ушла в активное принятие ситуации. И пока я оформляла документы на операцию, изучала, что и как нам делать, муж остался с ребенком дома, уйдя на удаленку. Я поняла, что он болен, только потому, что знала его прежде: он был самый активный, самый веселый, самый жизнерадостный. Да что там! Он был самый крутой человек из моего окружения, в которого я влюблена (на тот момент) 15 лет, и не могла на него насмотреться. Теперь Мишу подменили: он стал ворчливым, скупым на эмоции. Он просыпался и сразу — всем недоволен. Ему было ничего не интересно, его просто выключили из розетки. Муж хотел только лежать, и чтоб его оставили в покое. И я поняла, что Миша не ленится, а на самом деле не может встать. В этот момент я начала читать про депрессию не со скепсисом, а с любопытством: «Допущу-ка я на минутку, что это действительно она». Но, увы, я диагностировала это только спустя месяца три.
Тогда я сказала мужу: «Тебе пора к врачу». Ему потребовалось 7 месяцев на принятие того, что с ним происходит что-то не то. После он сдал анализы, нашел врача, и ему была диагностирована депрессия. А дальше был долгий путь по выкарабкиванию из нее.
Я изменилась после того, как мы с мужем пережили его депрессию. Я поняла и приняла, что эта болезнь есть. Я увидела, что люди, болеющие депрессией, испытывают серьезные перегрузки. И вдруг вокруг себя я заметила множество людей с депрессией.
Я стала терпимее. В моем окружении был близкий человек, который нас с мужем очень подвел — из-за него мы потеряли большую сумму денег. В другой ситуации я бы рассердилась. Но когда этот человек через 4 месяца написал мне: «Знаешь, у меня депрессия», я ответила: «Я тебя понимаю, как никто».
Я была очень напугана тем, как переживает депрессию мой муж и как он с ней борется. Теперь я снова восхищаюсь Мишей, я в него снова влюбилась, оценив его борьбу. Я видела его откаты и видела новые победы. Но я напугана так, что, когда у меня появляется минимальная хандра, сразу бегу к психологу, чтобы поймать ростки болезни на старте, чтобы не погрузиться в бессимптомное болото, где ты, как в янтаре, застынешь.
Депрессия — это очень страшно. Если у вас пропал интерес к жизни, если вас все раздражает, если от детей хочется закрыться, а окно манит к себе тем, что вот оно — можно быстро все закончить, если вам все равно, какой сегодня день недели и все равно, что есть, а жизнь выглядит как мучительная манная каша с комочками и вас рвет от этих комочков, то с этим что-то нужно делать! Нужно пить правильные таблетки, выписанные правильным врачом. Тогда есть шанс, что депрессия будет купирована, и вы снова начнете обращать внимание на весну, на детей, на смешного Скубиду на куртке вашего ребенка. И это, конечно, глупость. Но когда чувство жизни вернется, вы поймете — это был едва ли не самый важный в вашей жизни Скубиду!».
