«У нас подрастает совершенно асексуальное поколение!»

— Чем проблемы родителей современных подростков принципиально отличаются от тех, что были 10 лет назад?

— За минувшие 10 лет интересы подростков сильно поменялись. Сейчас это почти незнакомое нам поколение. Так, если еще 10 лет назад главной задачей родителей было удержать подростка от плохой компании: чтоб не пил, хорошо учился, не курил, не занимался всякой ерундой и поступил в тот вуз, куда хотят мама и папа; то сейчас — сделать так, чтобы ребенок хоть что-то захотел. Современные подростки не хотят учиться: у них огромный поток информации, получаемый из сети, и они чувствуют себя условно компетентными во всех вопросах. Хотя справедливости ради нужно сказать, что они действительно часто компетентнее родителей в том, что касается коммуникаций, поиска информации и пользования гаджетами.

Еще одна проблема — традиционно старшее поколение передает следующему свой опыт: жизненный, профессиональный, любой. А теперь, подчас, все наоборот. Родители просят помочь разобраться с программами и возможностями виртуальной реальности. Новому поколению наш опыт не очень нужен. Он бесполезен. У нынешних ребят совсем другие прошивки. И родители чувствуют себя страшно беспомощными. Они просто не понимают, что с этим делать, приходят в состояние отчаяния и ведут себя соответственно.

— Мы совсем-совсем ничему не можем научить подростков?

— В том-то и драма нашего поколения. Это надо просто признать и смириться. Мы говорим: «Иди, получай высшее образование! Это карьера, гарантия будущего». У нас была либо дорога в вуз, либо в техникум, либо в ПТУ — и, в зависимости от притязания родителей, ребенок получал профессию, которая гарантировала какой-то заработок. Сейчас этого нет. Подросток отвечает родителям: «Нет, мне достаточно закончить курсы SMM (или еще чего-то), и я буду зарабатывать больше, чем вы. А если я 5 лет проучусь, за это время все технологии так далеко улетят, что никому не нужны будут мои знания». Конечно, кроме тех, кто с детства мечтает о профессиях, требующих академической подготовки. Но их немного.

Или взять возможности общения с людьми разных возрастов: у прежнего поколения была очень жесткая иерархия. А современные подростки благодаря сети прекрасно понимают психологию тех, кто значительно старше их, и общаются на равных.

Или способы контакта с противоположным полом: для нас традиционны ухаживания с цветами и подарками за девушкой, а для современного поколения это дичь. Мальчики ныряют в ситуацию, спроектированную родителями, а потом возмущаются: «Ма! Ты мне сказала сделать так, а это не нужно было. Я был как дурак».

— Взрослым вечно кажется, что они были совсем другими подростками. Почему происходит такой сбой в памяти?

— Это удивительный эффект. Я недавно делала опрос аудитории радиостанции «Серебряный Дождь» и в рамках проекта «Вчерашние подростки» попросила людей 30–35 лет рассказать о своих самых больших подростковых хулиганствах, о противоречиях с родителями, о своих чувствах. У меня была надежда, что уж 30-летние что-то вспомнят. Им же не 40, не 50 и не 70. Но нет. Оказалось, не помнят. А то, что помнят, создает полное ощущение, что они были ангелами. Это похоже на то, как женщина не помнит боли в родах, идет и рожает второго. Так и мы — не помним того, что мы вытворяли, как пугали взрослых. Это как родить самого себя, очень больно и страшно. К счастью, и родители тоже не все помнят: простили, забыли, все со временем исправилось.

— Про родительскую задачу «не допустить беды». Когда мы говорим про распространение и употребление наркотиков — то именно подростки находятся в зоне риска?

— Да, причем если раньше родители боялись алкоголя, то сейчас все понимают, что наркотики в разы страшнее. Ребенок выпил? Это легко диагностировать и спасти его от привыкания. С наркотиками разобраться гораздо сложнее. И остановить этот поезд на ходу — задача очень сложная.

— Так что делать?

— Важно помнить, что в сети наркодилеров попадают ребята, крайне неуверенные в себе. Помните такую шутку: «До 15 лет я думал, что мое имя Отвяжись»? Если ребенка не слышат, его мнение ничего не значит, он не признается личностью с раннего детства, то станет мишенью для наркомафии. Подростков ловят на крючок как раз тем, что он классный, он значим. А дальше берут на слабо.

— То есть, чтобы завтра не случилось беды, сегодня надо уважать мнение ребенка?

— Да, нужно показывать ребенку, что он личность. Не настаивать на своем («на каникулах у бабушки в деревне тебе будет лучше, чем в городе с друзьями» — если, конечно, друзья не заподозрены в криминальных историях). А если высказывать свое мнение, то очень осторожно. И вообще, лучший способ выстраивания отношений с подростков — присоединение. Часто ситуация выглядит так: родители ненавидят компьютерные игры, современную литературу, видеоролики… У них нет задачи понять интересы ребенка. Они просто хотят переделать его жизнь на свой лад («я знаю, как правильно, я — взрослый»), и тогда им будет спокойно. Но это не работает. Работает присоединение: вместе слушать музыку, читать литературу, играть в игры. Причем я понимаю — для взрослого занятого человека нет ничего более идиотического, чем играть вечером в «Майнкрафт», в то время, как годовой отчет не закончен. Но вариантов нет. Либо родитель тратит время на протаптывание тропинки к своему ребенку, либо тот попадает в зону риска.

— А есть алгоритм, как действовать?

— Все просто. Попросите, чтобы подросток скачал вам музыку, которую он слушает. Пусть он вам объяснит, что он в ней слышит, что в ней хорошего и интересного. Говорите с ребенком! «Чем тебе это нравится? Что там, мелодия, слова? Да, я — мастодонт, я не понимаю, расскажи». Для ребенка ваш интерес невероятно значим. Вы сможете понять и узнать своего подростка через общий интерес и глубже, и информативнее. Но это в случае разговора, где есть искренняя заинтересованность. Если же родитель наезжает: «Ах, в этой песне одни наркотики! Пропаганда, я в ужасе!», то подросток будет эпатировать: «Это круто, ты ничего не понимаешь!». Он никогда вам не скажет то, что думает. А с другой стороны, сегодня подросток думает одно, завтра совсем другое! У него гормональный взрыв, перестройка организма. И вообще, он переживает свой самый тяжелый период в жизни. Правда, у мальчиков этот взрыв повторится во время кризиса 40–45 лет, но это совсем другая история.

— Почти все родители боятся ранних сексуальных связей у подростков. Это оправданно?

— Родители судят по своему опыту. Но здесь мы ошибаемся — нынешних подростков это не очень интересует. У нас подрастает совершенно асексуальное поколение. Ко мне приходит большое количество девственников в возрасте около 25 лет — и мальчиков, и девочек. У современных детей происходит мощная сублимация — и в играх, и в контактах, и в разговорах. Они могут быть сексуальными вербально, ругаться матом и т.п. Но до дела у многих так и не доходит. Это мое наблюдение, но я неоднократно слышала его подтверждение от коллег, которые занимаются подростками: гормональный взрыв должен настроить ребенка на сексуальный контакт, но его нет.

— Почему?

— Могу предположить, что это происходит потому, что эмоции, которые дают виртуальные игры, общение онлайн намного мощнее тех, что подросток получает от живого общения. Плюс, конечно, страхи.

— Это плохо?

— Это ни хорошо, ни плохо. Надо принять, что мир стремительно меняется.

— В какие периоды подросткового возраста детей и, соответственно, родителей «штормит» сильнее?

— По сути, подростки — это люди от 11 до 24–25 лет. И периоды взросления идут волнами. Первый бунт у многих стартует в 11 лет. Но есть ребята, которые взрослеют с задержкой, и кризис настигает их лет в 16–17. Тем родителям, у которых дети ощутят себя подростками раньше, повезет больше. Потому что ребенок в 11–12 лет еще не обладает такой степенью собственной свободы, еще возможен какой-то контроль, хоть и со скандалами. И напряжение родителей тут связано с тем, чтобы пережить «состояние ежа» у подростка, который ничего не хочет видеть и слышать.

А вот период взросления ребенка с 16 до 20 лет для многих реально непрост. Но если в этот момент подростку удалось сделать профессиональный выбор, и (о, чудо!) он чем-то загорелся (даже если это случилось при помощи родителей), то кризис пройдет спокойней. В 21–24 года все идет на спад. И появляется договороспособность с родителями. А те не верят своим ушам, когда слышат: «Может, сходим вместе в театр?». И — внезапно! — ребенок начинает гордиться хорошим контактом с родителями. И жизнь налаживается. Вдруг оказывается, что все вернулось на свои рельсы. И нужно было просто пережить этот непростой временной период под названием «жизнь родителя подростка».

— Какие реальные подводные камни есть у родителей подростков? О чем стоит беспокоиться всерьез?

— Подростки намного умней, чем принято о них думать. Я не говорю о маргиналах, где с 5 лет дети курят и пьют. Я о хороших семьях. Но и в таких семьях родители имеют склонность обесценивать подростка. И это обесценивание приводит к девиантным способам поведения, от которых у взрослых потом шевелятся волосы на голове.

Контролируйте себя. Останавливайте, если хочется обесценить подростка или его достижения. Сохраняйте доверие и контакт с ребенком. Помните, что подростку совершенно необходим взрослый человек рядом. Он уверен, что его никто не любит. Никто так много не думает о смерти и не испытывает к ней такого интереса, как подросток.

Поэтому единственная надежда для родителей не просмотреть, не проморгать, не пропустить опасный поворот в его жизни — это доверие и контакт.

— Но родитель с рождения выстраивает доверительные отношения с ребенком. И казалось, что все хорошо, но вот ребенку 11 лет, и нет никакого доверия!

— Это другое доверие. То, что вы выстраивали с рождения, заканчивается как раз в 11–12 лет. До этого момента у ребенка было доверие на уровне «родители = Бог»: мама и папа все знают, они самые умные. Но как только наступает подростковый возраст, появляется убежденность: «Нет никого глупее, чем мои родители». Это совершенно необходимая поколенческая история: если последующее поколение не будет отрицать родителей, не будет развития. Поэтому закатываем рукава, забываем все, что было до этого, и переходим на совершенно новый этап. Конечно, все воспитание, весь совместно нажитый культурный контекст будет лететь в тартарары! Бунт, отрицание всего и землетрясение в отдельно взятой семье — вот что ждет родителей. Но есть хорошая новость: вложенное вами в ребенка никуда не денется, никуда не пропадет. Просто полежит на дальней полке, а как бунт пойдет на спад, вернется.

— Ну а сегодня, когда у подростка бунт, что делать родителям, выстраивая новое доверие?

— Многих спасала фраза: «Подростка больше всего нужно любить тогда, когда он меньше всего этого заслуживает». Если в этот момент я встречаюсь с родительской обидой: «Мы столько вложили, а он!», то я понимаю, что это родительская инфантильность, тревога, и осознанностью здесь не пахнет. «Я рассчитывал, а мне не дали!». Поверьте, все, что вы вложили, вернется к вам в его 24–25 лет. Когда вся эта подростковая история закончится полностью, сформируется и тело, и мозг.

— Чем отвечать на эпатаж подростка?

— Все зависит от того, кто отвечает и кому, сколько лет ребенку и какая атмосфера в семье. Подростки не идиоты. Эпатажем они отделываются от взрослых, проверяют, насколько им важно быть вовлеченным в их жизнь. Разумеется, у них есть мысль, но они ее не высказывают напрямую. Чтобы ее услышать, нужно преодолеть конфликт между поколениями. А он развивается в зависимости от личности родителей, от их вовлеченности в процесс, от их целей и целей ребенка. И родителям, исходя из всех этих факторов, надо заранее выстраивать стратегию отношений с ребенком и выстраивать ответы на его эпатаж.

— Где найти в себе силы, разрешить подростку все его провокации?

— В любви. Если вы понимаете, что требования подростка безопасны, лучше разрешить. Если с безопасностью сложно — например, группа подростков собралась в лес в тайгу с палатками без руководителя, — возглавьте это безумие. А лучше найдите сертифицированного руководителя и доведите ситуацию до стадии относительной безопасности. Но чтобы вы узнали, что подростки собираются в тайгу (а не ознакомились с планом ребенка, когда он уже едет в поезде «Москва — Новосибирск») нужен диалог. Нужно до 12 лет разговаривать, выстраивать доверие и любыми способами протаптывать тропинку к подростку.

— Как родителям перестать бояться?

— Все страхи работают одинаково, надо сквозь них пройти. Здесь может помочь осознание, что твой ребенок — это вообще другой человек, что он не просился на свет. Его рожали исходя из собственных решений, чтобы испытать радость родительства. Но наступил период, когда радость уже не радость, а тревога. И к этому никто не готов. Значит, пришла пора перестроиться и осознать всю ценность того, что сейчас происходит. А значит, отстать от подростка, перестать его гнобить и постоянно призывать к порядку. Во-первых, он все равно вас не послушает. А во-вторых, эти действия отдаляют вас и лишают возможности более-менее доверительного разговора. Работают только присоединение к ребенку и любовь.

— Где «подпитываться», если «радостей родительства» резко поубавилось?

— В обычном родительском понимание «радость от ребенка» — это «подарочек», как хороший аттестат. В случае с подростком радость — это иное. Это про то, чтобы любить и понимать. Пусть вас радует сам факт, что есть такой чудесный человек — подросток. Пусть радует знание, что он взрослеет, проходит свои сложности и на этом пути ему можно помогать и любить. И главное — найдите источник радости где-нибудь в другом месте, сместите фокус внимания с ребенка на себя — и это поможет создать более спокойную обстановку в семье.