«Когда звонят к нам в сад и слышат мужской голос, часто уточняют: «А это детский сад? А вы воспитатель?». Когда отвечаю «да», слышу на том конце некоторое смущение. Человеку самому неловко. Может, думают, что я по жизни не состоялся, поэтому здесь. А на самом деле, я к этому пришел после того, как многое перепробовал», — рассказывает Сергей Невидимов. Восемь лет назад он ушел из актеров в педагоги, а потом получил диплом воспитателя и открыл свой детский сад, в котором работает вместе с супругой Евгенией и помощниками. О том, как так вышло и зачем ему это нужно, Сергей рассказал нашему порталу.
Родом из детства
На самом деле я сегодня снова окружил себя детьми, как в детстве, — я же рос в многодетной семье: пятеро детей, я третий. У мамы вечная работа — нам ее, конечно, не хватало. Культура «нянек» в семье была очень развита: старшие присматривали за младшими.
Любому мальчишке нужен мужчина, как образец на что равняться. Когда отчим оставил маму, я учился в школе. Первую попытку найти своего биологического отца я сделал в 3 классе. Сел на рейсовый автобус и поехал из поселка, в котором жил, в соседний город за 25 км от дома, но тогда с отцом не встретился. Второй раз отправился на поиски через пять лет. Отец увидел меня, пустил слезу. Я тоже. Стоим оба, плачем… Потом поговорили и решили, что я перееду к нему жить после 9 класса.
Папа всегда представлялся мне супергероем. Он и был им отчасти: охотник-таежник, водитель автобуса. Такой романтичный образ — красивый, смелый, глубокий человек. Как Ален Делон. У меня даже фотографии есть: он стоит около своего автобуса в черных очках, рубашка чуть расстегнута. Я хотел быть как отец. Когда переехал, то начал, как губка все впитывать, все, что в детстве от него недобрал.
Потом была учеба в Алданском республиканском педагогическом лицее, где при входе на стене был нарисован портрет Цоя с цитатой «Закрой за мной дверь — я ухожу». Директор-новатор, профориентация в 11 классе. Потом — поступление в Амурский педагогический колледж на учителя английского. Но я с детства мечтал стать актером кино, поэтому и сбежал оттуда в театральный институт, окончил его и 8 лет проработал в театре актера и куклы. В 2010 году переехал в Петербург, где встретил будущую жену.
Здравствуйте, дети
Семь лет назад я понял, что театр — не то, чем мне хочется заниматься. Накопилось недовольство средой, закулисными дрязгами, низкой зарплатой. Я решил сменить профиль. Открыл сайт вакансий и увидел: преподаватель песочной анимации и английского в детском центре. О, я же учился на педагога! Прошел собеседование, меня взяли. Преподавал английский, театралку, песочную анимацию, керамику.
Мне настолько было хорошо без театра — такая атмосфера искренняя, все друг другу помогают. Я вдруг осознал, что работа с детьми — мое призвание. Работаешь и чувствуешь, что с каждым днем становишься сильнее и счастливее, наполняешься энергией.
Свое дело
Поработав в детском центре два года, я снова захотел что-то изменить в жизни и ушел в ресторанный бизнес. Но детская тема не отпускала. Еще через два года я решил открыть свой детский клуб. Друзья и жена поддержали. Сначала появилась комната по присмотру за детьми, которая выросла в семейный центр и монтессори-сад «Добрик». В 2017 году я получил диплом государственного образца по специальности «Воспитатель детского сада».
Первыми клиентами стали родители, знавшие меня по прежним местам работы. Интересно, что поначалу в нашем саду были в основном мальчики, за редким исключением. Только спустя несколько лет родители начали приводить и дочерей. Сейчас у нас на 10 мальчиков 4 девочки. У них отдельные спальные комнаты. Также мы с супругой стремимся к соблюдению дресс-кода: мужчина — в брюках и рубашке, женщина — в платье. Кто-то может поспорить с этим решением, но мы полагаем, что смешение образов — это неправильный ракурс для малышей. Отношения в семьях в наше время бывают разные. Мы решили, что детям нужна опора, ориентир, который добавит уверенности в себе.
Про норму и акценты
Помню, когда я пришел работать в детский центр, руководитель сказала: «Старайся детей не садить на колени и особо не трогать, чтобы не смутить родителей». Такое предостережение смутило меня. Даже задело.
Мне захотелось показать, что мужчины могут быть не хуже женщин-воспитателей. Потому что мы знаем то, чего они не знают. Мужчина в педагогике и образовании — явление подзабытое. Исторически это было нормой, но сегодня акценты смещены.
Часто слышу, что воспитатель — не мужская профессия. Я несогласен. Привить детям, в особенности мальчикам, добродетели и нормы поведения, которые бы отличали достойного человека, — труд невероятно сложный. Прежде всего эмоционально. И возможно как раз мужчине сделать это проще. Да и физически мне куда легче управляться с детьми. Например, таская на себе гигантскую ватрушку на горку или ворочая веслами на речной прогулке с детьми.
Часто там, где мои помощницы тратят много энергии, чтобы организовать детей — например, одеться, сложить игрушки, собраться на прогулку — мне достаточно одного присутствия, и дети начинают действовать сами. Не потому, что я строг — у нас нет наказаний. Просто со мной они ведут себя иначе.
Кстати, у нас в саду действительно нет наказаний, мы стараемся ничего не делать против желания. Но есть меры ограничений. Например, банкетка в холле служит «скамейкой спокойствия» для разбушевавшихся. Если какое-то нарушение повторяется, ребенок отправляется туда на минуту или две — отдохнуть, подумать. Иногда они и сами туда идут, просто чтобы перевести дух.
Дефицит мужского внимания
У многих мальчишек, да и девчонок тоже, чувствуется огромная нехватка мужского внимания. Я вижу, что дети поначалу просто насыщаются этим вниманием от меня. Подходят все ближе и ближе, видят — «зверь» неопасный, с ним можно играть и разговаривать. И часто папой называют, хотя потом смущенно поправляются.
Повторюсь: и у девочек, и у мальчиков — тотальная нехватка мужского внимания. А где еще ребенок сможет заполучить в свое распоряжение доброго «большого дядьку», который будет общаться с ним столько, сколько ребенок захочет, играть в его игры и интересоваться всем, что тот нарисовал, слепил, сочинил? Поэтому, на мой взгляд, востребованность в мужчинах-педагогах, как никогда, высока.
Одна девочка долго ко мне привыкала, а сейчас по пять раз в день в любви признается. Другой нравится уткнуться носом в меня и говорить, что от меня вкусно пахнет. Дети непосредственны в своих познаниях. Прощупывают новый эмоциональный пласт.
Я с девочками очень аккуратен. С мальчиками можно быть более твердым. Им даже это нужно — они так границы проверяют. Когда мы разговариваем — то глаза в глаза, на равных. Если я вижу, что кто-то начинает «беситься», я могу предложить индивидуальную игру в борьбу и предлагаю вырваться из условного «захвата». Пять минут выплеска физической энергии — и все, наступает расслабление.
С девочками так нельзя, с ними надо по-другому. В каких-то моментах я просто делегирую задачи моим помощницам. Идеальный вариант, когда в смене дежурят воспитатели обоих полов.
Разница в подходах
Иногда я непроизвольно общаюсь с позиции отца. Но моя роль в саду иная. Папы, в большинстве своем, — люди эмоционально сдержанные и нечасто делятся чувствами. Доверительные беседы — штука важная. Я, например, никогда не говорю, что мальчики не плачут — снова стереотип! Все могут плакать. Вопрос в том, как помочь это пережить. Приходит один — поцарапался, работая в столярной мастерской. Я говорю: «Ух ты! Какая красота! Это значит, что ты теперь опытный, поработал — получил навык». Я не сюсюкаю, не беру на руки, как в таких ситуациях иногда делают женщины.
Однажды на курсах воспитателей я услышал один разговор и не мог не вмешаться. Девушки обсуждали «туалетную тему»: мол, пусть ребенок сам решает, как ему писать — сидя или стоя. В этот момент я не сдержался и сказал им: «Стоп, коллеги! Поверьте, для мальчика очень важно, КАК это делать. Потому что это, во-первых, природа, во-вторых, жизненная позиция, умение управлять собой и процессами. Это своеобразный культурный код, если хотите, самоидентификация. Это опора». И это, правда, важно. Я вижу, как в социуме сейчас подменяются понятия, всплывают предрассудки и навязываются некие модели поведения, которые вносят сумбур в сознание.
Открытия каждый день
Однажды на уроках нравственности мы разбирали с детьми различные добродетели. Дошли до мужества. И вдруг я осознал, что я сам не понимаю, что это такое. Какие-то стереотипы в голове, что надо быть воином и терпеть! Я отложил тему на неделю, чтобы поразмышлять, почитать. И определил для себя, что мужество — это смелость говорить и действовать тогда, когда страшно и вроде бы не можешь.
Мужчина-воспитатель — наш бренд
Стереотипы в нашей отрасли, безусловно, живучие. Когда я вывожу десяток карапузов на прогулку, на меня порой смотрят с подозрением. Часто спрашивают: мои ли это дети, не из интерната ли мы. Ни у кого не возникает мысли, что я воспитатель.
Чаще всего в наш сад идут по рекомендациям. Поначалу бывали смешные моменты. Например, когда мы с супругой проводили совместные собеседования с родителями: они разговаривают с женой, а на меня не смотрят вообще. А руководитель-то я, и логичнее было бы со мной разговаривать.
Бывает, конечно, недоверие, но до первого контакта. Понятия немужская или неженская профессии сейчас уходят. Хотя года два назад коллега из провинции жаловался, что его не берут на работу ни в один садик.
Сегодня у нас есть имя, опыт, бренд. Когда ведут сюда детей, то знают, что здесь работает «воспитатель Сергей». Это своего рода преимущество: для детей в саду — мы, мужчины, — как диковинные звери».
«Появление воспитателей-мужчин уместно в подготовительных группах»
Юлия Бердникова, психолог, психоаналитик, обучающий аналитик Европейской конфедерации психоаналитической психотерапии, старший преподаватель Восточно-европейского института психоанализа.
«Воспитатели детского сада и учителя в начальных классах становятся для ребенка как бы продолжением родительских фигур — матери или отца. На них прежде всего проецируются позитивные и негативные родительские качества — причем как реальные, так и воображаемые. От соответствия и несоответствия этих проекций зависит, как будут складываться отношения между ребенком и воспитателем/учителем. Приблизительно до 4 лет в мире ребенка главной является мать. Отец проявляется постепенно. К 5–6 годам ребенок вступает в триадические отношения, как-то (по-разному) разрешая возникающий в это время конфликт, называемый эдипальным. С этой точки зрения, появление в детских садах воспитателей-мужчин выглядит логичным к возрасту 5–6 лет, то есть к подготовительным группам. Для детей, воспитывающихся одинокими матерями, такая фигура в 5–7 лет поможет завершить процесс психической сепарации от матери и благополучно вступить в фазу утверждения себя, как субъекта определенного пола (обретение полоролевой идентичности). В царской России так воспитывали дворянских детей. До 4–5 лет были няньки, мамки, бабушки, а после для мальчиков брали гувернера, для девочек — гувернантку или бонну. В небогатых семьях к мальчику приставляли дядьку из дворовых».
«Родители в основном не готовы принимать мужчин в детском саду»
Ольга Шиловская, заместитель заведующей по образовательной работе в д/с №87 Красносельского района:
«За многие годы работы в саду я с коллегами-мужчинами лично не сталкивалась. Но знаю, что в двух садах Красносельского района двое мужчин работают инструкторами по физкультуре. Но это не воспитатели.
У родителей бытует мнение, что женщина-воспитатель — как мама — может и попу подмыть, и пожалеть, и обнять. А мужчина будет обнимать ребенка? Как воспитатель, друг, партнер по игре, по совместной деятельности или как-то по-другому? Родители в основном не готовы принимать мужчин в детском саду — все-таки «интимный» возраст.
Хотя, по моему мнению, подход к жизни и к самой педагогике у мужчин и женщин — разный. Может быть, мальчикам было бы лучше и легче, если бы рядом был наставник в виде воспитателя мужского пола. А так часто бывает: в саду рядом — женщина-воспитатель, дома — мама, а с папой не всегда получается поговорить».
