Акушер-гинеколог Евгений Михайлин заведует Центром по ведению беременности и родов у несовершеннолетних «Маленькая мама» в петербургском роддоме №10. Врач рассказал «Литтлвану», с какими проблемами сталкиваются будущие юные мамы, как родителям девочек разговаривать с ними об этом и об уникальном случае, когда беременность в 16 лет спасла девушке жизнь.
«Есть среди наших пациентов и трудные подростки»
— Насколько сегодня масштабно явление беременности в несовершеннолетнем возрасте?
— В нашем городе в год всего таких несовершеннолетних беременных в среднем 150. Через наш центр проходит треть, около 40%. И это чаще всего случаи сложные с точки зрения социализации: трудные подростки, детдомовские, при социальном сиротстве (родители есть, но не могут выполнять свои обязанности).
— Какой самый ранний возраст беременной, зафиксированный в вашем центре?
— Младше 13 лет в Санкт-Петербурге не было, да и 13–14 лет — это единичные случаи. По России известны случаи, когда девочки становились мамами в 12 лет.
— Кто ваши типичные пациентки?
— К сожалению, несовершеннолетние беременные у нас до сих пор сталкиваются с неприязнью со стороны врачей в женских консультациях. В таких условиях наблюдение беременности для девочек становится стрессом, и мы их забираем к себе. Еще мы забираем «асоциальных» беременных — социальных сирот или детдомовских.
— То есть большинство девушек, которые забеременели в раннем возрасте, находились в неблагоприятных социальных условиях?
— Не совсем так. Есть «социальные» девушки, которые вступили в половую связь по любви и забеременели. Они потом выходят замуж, рожают вторых и третьих детей, все у них хорошо. Но есть среди наших пациентов и трудные подростки. Из приютов, без документов. Были случаи, когда из детдома звонили с предупреждением: «эта девочка ворует», не надо оставлять ее без присмотра. Но я, кстати, никогда не закрываю свой кабинет, и таких девочек, бывает, оставляю там одних, не прячу ценные вещи. Показываю, что доверяю им. И ни разу еще ничего у меня не стащили. Трудные подростки очень чувствительны к тому, как с ними общаются. Очень полезно бывает читать отзывы девушек. Им, например, на приеме может больше всего запомниться то, что их угостили печеньем. Для них это значимо. Часто это еще совсем дети. У нас была 14-летняя беременная, которая на скакалке прыгала по отделению. Иногда надо идти у них на поводу. Например, они никогда не приходят вовремя на прием. Я не отказываю, потому что в следующий раз она просто не приедет.
— А как они объясняют опоздания?
— У них же у всех свои важные дела! Забывают, опаздывают, не приходят. Какая там проба на толерантность к глюкозе, если они куда-то своей компанией собрались. Поэтому у нас довольно активный патронаж. Я постоянно подстраиваюсь, держу за руку, звоню, напоминаю, что надо сделать обследование, прийти на прием. Тут и от родителей зависит, конечно, много. Если они идут на контакт, то с подростками всегда удается найти общий язык.
— Как чаще всего родители сегодня реагируют на беременность несовершеннолетней дочери?
— Как правило, матери узнают, что девочка беременна, когда уже срок 25, 30, 36 недель. Очень часто меня спрашивают на конференциях, что это за родители такие — может, алкоголики или наркоманы? Нет, это совершенно обычные люди, обычные семьи.
Как можно не знать о положении дочери, когда срок за 20 недель? Такое бывает. Часто это такие родители, которые легко идут по жизни. Вот пример из практики. У меня в кабинете висят фотографии с известными людьми, на одной из них я с Сергеем Шнуровым. Как-то на приеме у меня была мама с 14-летней дочкой, которая жила с двумя мужчинами и не знала, от кого беременна. Так вот, маму волновало только одно — могу ли я провести ее в гримерку к Шнурову на концерт.
— Как часто вы сталкиваетесь с требованием прервать беременность у несовершеннолетней девушки?
— Сегодня все знают, что наш центр занимается ведением беременности и родов. Раньше, когда еще он не был широко известен, люди думали, что мы занимаемся и абортами. Тогда да, приходили и в 25, и в 30 недель с требованием сделать аборт. И падали на колени перед столом, и угрожали написать в прокуратуру. Сейчас такого практически нет. С 15 лет девочка может самостоятельно принимать решение, сохранять ли беременность.
«У несовершеннолетних и в беременности, и в родах больше осложнений»
— Насколько ваши пациентки сложные с точки зрения здоровья?
— По ведению беременности и по сопутствующим рискам несовершеннолетние очень похожи на тех, кому за 40. Этим рановато, а тем уже поздновато, так как есть обусловленные возрастом заболевания. Ранняя беременность — не очень хорошее явление, так как организм еще не готов. У несовершеннолетних беременность часто осложняется такими акушерскими синдромами как преэклампсия (симптомокомплекс, который сопровождается высоким артериальным давлением, большой прибавкой в весе, плацентарной недостаточностью). Широко распространены нарушение углеводного обмена, патологии почек. И в беременности, и в родах больше осложнений.
— Какие самые частые?
— Классическая ситуация — это «штурмовые роды». У несовершеннолетних они проходят очень быстро. И мы родовую деятельность тормозим. Потому что быстрые роды, когда плод мгновенно пролетает через родовые пути, травматичны и для матери, и для ребенка (риск переломов). Другой момент — психоэмоционально девочки не готовы, у них не сформирована родовая доминанта, как у взрослых женщин, когда идет сужение сознания, концентрация на роды. Поэтому обезболивание в родах нужно даже не столько для того, чтобы не было больно, а чтобы ко второму периоду родов они просто от этой боли не сошли с ума, были адекватны и могли выполнять рекомендации врача. Довольно часто у несовершеннолетних беременных мы диагностируем нарушение микробиоценоза влагалища, хламидийную и трихомонадную инфекции.
— Есть еще какие-то повторяющиеся моменты?
— Еще часто случается преждевременное излитие вод. У новорожденных часто бывает кефалогематома — поднаскостничное кровоизлияние в черепе. Никто не знает, с чем это связано. Клинически доказано, что это часто бывает у детей, рожденных у 14–15 летних, но точная причина неизвестна. Можно было бы связать со штурмовыми родами, но такое явление у 16-летних уже встречается редко, а роды проходят так же.
Преждевременные роды, до 36 недель, среди несовершеннолетних бывают в два раза чаще. Частое явление — дистресс плода, то есть острая гипоксия плода в родах.
— Есть ли разница в здоровье и развитии детей, рожденных несовершеннолетними от тех, которых родили женщины старше 18?
— Дети, как правило, рождаются неплохие. По росто-весовым показателям они ничем не отличаются. Но чаще встречается асфиксия в родах, как следствие гипоксии, о которой я говорил выше. И у молодых мам чаще рождаются гипотрофии — худые дети. Мелкие проблемы встречаются чаще. Например, конъюнктивиты новорожденных и омфалит — воспаление пупочного кольца.
— А в целом как бы вы оценили готовность большинства несовершеннолетних девушек к материнству?
— В нашем центре со всеми девочками работает психолог. Мы пытаемся формировать у них доминанту беременной: делаем фотографии малыша с УЗИ и развешиваем везде в палате. И за весь период существования центра у нас не было ни одного отказа от ребенка. Были единичные случаи, когда ребенка отдавали на передержку в «Дом малютки», чтобы подумать, но всех потом забрали.
Случаи из практики: уникальные и интересные
— В 2018 году в вашем центре вы заподозрили у 16-летней пациентки редкое генетическое заболевание синдром Марфана, и в итоге это спасло жизнь ей и ребенку.
— Да, девушка всю жизнь наблюдалась у массы специалистов. И каждый лечил ее по своему профилю. Синдром Марфана — это сочетание проблем, с которыми работают кардиологи, ортопеды и окулисты. Но каждый специалист видел свое направление и диагностировал узкую симптоматику. Мне пришла мысль связать воедино весь симптомокомплекс. Направил данные генетикам — догадка подтвердилась. Синдром Марфана — достаточно редкое, хотя и известное, генетическое заболевание. Оно проявляется в виде системного недоразвития соединительной ткани. Дальше мы направили девочку в центр Алмазова — благодаря специалистам перинатального центра она смогла доносить и родить здорового ребенка.
— То есть в этом случае ранняя беременность оказалась для девушки благом?
— Если бы она не забеременела в 16 лет и не пришла к нам, то это ее заболевание так и осталось бы необнаруженным. Это такой уникальный случай. Ей повезло, что она забеременела в несовершеннолетнем возрасте.
— Вы поддерживаете общение со своими пациентками? Как складываются их судьбы?
— Поддерживаю с теми, с кем мы прошли сложный и длинный путь. Есть пациентки, которым сейчас уже по 22–23 года. У кого-то семья сложилась с отцом первого ребенка, кто-то, знаю, рожал второго ребенка уже от другого.
— Какие тенденции вы отмечаете благодаря наблюдениям?
— Мы видим, что очень многие несовершеннолетние беременные имеют избыточную массу тела. Больше 10% от всех случаев, и это много. Причины тут две. У девочек с избыточной массой тела выше эстрогенный фон, с точки зрения биологии они более развиты, чем сверстницы. Вторая причина чисто психологическая. Когда девушка полная, она начинает жить половой жизнью, чтобы самоутвердиться, показать другим, что она популярна среди мужчин.
— Лишний вес — это повод поговорить с девочкой 12–13 лет о рисках половой жизни или не надо нагнетать?
— Не надо нагнетать. Это лишнее.
Как разговаривать с детьми об этом
— Какой возраст можно считать нижней границей нормы для первой беременности?
— Раньше 18 точно не рекомендуется. По всем описанным выше причинам. А лучше в 19–20.
— Какие рекомендации можно дать родителям несовершеннолетней девушки, которая случайно забеременела? Представим, что это семья любящая, продвинутая. Как готовить психологически и физически, куда сводить, о чем рассказывать?
— Главное, что надо сделать, это постараться узнать, что дочь беременна не в 30 недель. То есть мама должна быть в контакте с дочерью. Если это уже случилось, не надо истерить. У нас была пациентка, мать которой расторгла договор на удочерение, узнав, что та беременна. Девочка жила в семье, ей несколько месяцев оставалось до 18-летия, и она не знала, что она приемный ребенок. Мать, узнав, что та беременна, заявила, что на самом деле она не ее дочь. До такой степени доходить не надо. Если это случилось, то надо сохранять здравую позицию. И если у отца ребенка есть желание стать отцом, он готов, то не надо препятствовать его общению с девочкой. У нас были случаи, когда 16-летние папы рвались на прием и на УЗИ.
— Сама по себе половая жизнь в 14–15 лет для девочки может быть вредна при условии контрацепции? О чем в этом плане надо рассказать девочке-подростку?
— Сложный вопрос. Это отдельная большая тема — почему, даже зная о контрацепции, подростки ей не пользуются. А они ей не пользуются. Префронтальная кора головного мозга формируется только к 16 годам. Именно она отвечает за планирование.
Даже если они знают о контрацепции, маловероятно, что они этим воспользуются. Часто молодые люди говорят девочкам — ты меня не любишь, не доверяешь, если требуешь, чтобы я использовал презерватив. Девочки боятся, что их бросят и соглашаются. Бесполезно и стараться отговорить заниматься сексом. В среднем у нас по России возраст начала половой жизни — 15 лет. И с этим вы ничего не сделаете. Но надо стараться убедить заниматься этим только по любви. Часто мотив — отсутствие ласки, девочка не чувствует любви в семье и идет искать ее на стороне.
— То есть разговоры о контрацепции и последствиях ранней половой жизни на практике ничего не дадут?
— Конечно, нужно говорить о контрацепции, а с 16 лет при наличии одного постоянного партнера даже говорить о комбинированной гормональной контрацепции. Но полагать, что вот вы рассказали, и ребенок не будет делать глупостей — очень наивно. О том, что есть еще и разные заболевания, тоже надо говорить. У меня сейчас есть пациентка, которой молодой человек оставил хламидиоз и беременность, а сам уехал на родину предков. А мог бы оставить и заболевание посерьезнее. В целом половое просвещение — сложный вопрос. Часто родители относятся плохо к половому просвещению. Это пошло с 90-х годов, когда начали поднимать эту тему и дошли до крайности — в 6 классе учили надевать презерватив на банан. Половое просвещение необходимо, но заниматься этим должны профессионалы, ориентируясь на возраст — в каждом возрасте это должно выглядеть по-разному. Тогда, возможно, будет эффект.
