«Сделаю из тебя человека»: нужно ли приучать ребенка помогать по дому?

Мой отец вырос в деревне. Я — старшая дочь, и на мне отрабатывалось педагогическое рвение родителей. Я должна была каждый день пропылесосить и помыть пол (два раза, мокрой и отжатой тряпкой, и никаких швабр: «Так моют только лентяйки!»), помыть посуду, вытереть пыль. Я не помню, чтобы сам процесс для меня был труден, но когда отец приходил с работы, я сжималась в комок, потому что он шел проверять качество сделанного мною. Нет, меня пальцем не трогали, но как звенели вилки, бросаемые в металлическую раковину, и потом «Анна!» (я до сих пор не люблю этот вариант своего имени) — отец подзывал меня и показывал, где я не до конца помыла вилки — это было страшно. Мама не отставала. Помощь по дому и качество исполнения были частыми причинами повышения голоса на меня.

Неудивительно, что когда я сняла свою первую квартиру, то жила в ней по принципу: «Ниже пола не упадет», а посуда мылась по мере надобности. Мне пришлось проделать большую внутреннюю работу, чтобы разделить «назло родителям не буду убираться у себя» и «я люблю, чтобы был порядок».

У меня есть младшая сестра, которую в детстве не приучали помогать по дому — родителям в то время было не до нее. Сейчас это человек, влюбленный в порядок и чистоту.

А тогда ради чего были мои страдания, если результат приходит сам с возрастом и выросшим чувством собственной ценности?

С тех пор как родился мой старший сын, я интересуюсь народной культурой и традициями с точки зрения психологии. В этом смысле меня интересуют две категории явлений. Первая — «методы, проверенные веками, которые мы зря забыли». Например, понятие «траур» — когда люди в течение года после большого потрясения восстанавливались, в том числе на уровне гормональной системы, знакомились с собой заново и в результате выходили из кризиса в силе и с новым опытом. Вторая категория: «То, что давно можно оставить в прошлом, потому что поменялся уклад». Приучение ребенка к помощи по дому я как раз отношу к тому, с чем стоит расстаться — ведь взгляд современного человека на мир давно изменился.

В русском языке есть выражения «сделать из него человека», «веди себя по-человечески», «настоящий человек» и т. п. Все это говорит нам о том, что в традиционной народной культуре человек — это не данность. Человеком можно стать — при соблюдении очень многих условий. И ребенок в этой культуре — это еще не человек, а заготовка к нему.

Вспомните, что до XX века в мире была высокая детская смертность. И ребенок до 5 лет за человека не считался: родственники приглядывались, собирается ли эта душа становиться человеком или уйдет. У разных народов (и не только у славянских!) встречаются обряды и ритуалы, которые представляют собой проверку на тему «человеческий ли это детеныш или подменыш духов, чертей и эльфов».

У ребенка до 5 лет, у этого «существа» не было своих обязанностей по дому. Но и своего места за столом тоже не было. Знаете почему? Потому что свое место за столом получает только тот, кто вносит свою часть труда в создание общего блага, и именно это в русской культуре было одним из признаков человека.

В 5 лет с ребенком проводился обряд «Сход с материнского подола», когда ребенок благодарил родителей: «Спасибо вам, маменька и папенька, что меня на ноги поставили!». Именно в этот момент ребенок становился само-стоятельным и получал свое место за столом. А еще получал право участвовать как самостоятельная единица в родильных, свадебных и похоронных обрядах. Девочкам в 5 лет ставили сундук для приданого — раз дожила до 5 лет, значит, скорее всего, выйдет замуж.

И — куда же без этого! — ребенок получал свои ограничения (например, до 5 лет он мог «кусочничать», а после схода с подола лишался этого права и теперь мог есть только за столом, вместе со всеми, потому что трапеза — обряд) и обязанности по дому. Сегодняшние родители помнят рассказы бабушек о том, что они с 5 лет пасли гусей или делали иную посильную работу.

Приучение к труду — это маркер «очеловечивания»: в доме живет почти человек, согласный соблюдать человеческие правила. То есть это тот, кто прошел проверку на «свой-чужой». Мы радуемся этому — как и тому, например, что ребенок начал держать голову, сел, сделал первый шаг, то есть перешел из горизонтали (мира мертвых) в вертикаль (мир людей). За всем этим кроется то, что пришло из мифологического мировоззрения наших предков: древний страх чужого, нечеловеческого. А люди заинтересованы в своей группе-племени, в своей семье, они хотят быть принятыми, чтобы на них обращали внимание, строили свои планы с учетом того, что они есть. И к детям это относится в той же степени, что и ко взрослым, а то и больше.

Идея делать из детей «человеков» путем насилия мне не близка. Но я никогда не приучала детей к помощи по дому еще по одной причине: вранье. Дети отлично чувствуют взрослую ложь: они понимают, что приучая к чему-то, и не только к уборке, мама «разговаривает с кем-то в своей голове», чаще всего со своей мамой: «Посмотри, я воспитываю ребенка как ты».

Если я в своем доме могу что-то сделать сама, то сама и делаю. Не надо свою детскую боль «я в твоем возрасте натерпелась, вот теперь и ты давай, почувствуй, каково было мне» передавать ребенку.

Недавно произошел случай: сын пробил моему велосипеду колесо. Велосипед нужно было отремонтировать. Муж купил камеру и сказал, что ее должен поменять сын. Я понимала, что сын этого сам никогда не делал, и сказала, что позову своего знакомого велосипедиста: «Я не хочу, чтобы мой велосипед стал центром ссоры в моей семье. Я не хочу, чтобы муж вершил акт самоутверждения над подростком: «Сам сломал, пусть сам и чинит». Я просто хочу ездить на своем велосипеде. Пусть велосипед чинит мой знакомый, а сын ему поможет». И муж согласился со мной по всем пунктам.

Когда я поняла, что не тяну и маленьких детей, и дом, и бизнес, то выкинула из головы установку «Как пускать в дом чужого человека?» и «Хочешь сделать хорошо, делай сама». И в этот момент к нам в семью пришла помощница, тетя Валя — она окидывает дом свежим пристальным взглядом и понимает, где сейчас необходимо навести порядок. С помощницей мы пережили три переезда. Каждый раз, когда я с ужасом смотрела на гору коробок, она говорила: «Ничего, Анечка, глаза боятся, руки делают. Что тут? Куда ты хочешь это положить?», и к концу недели о переезде ничего не напоминало.

С тех пор я поняла, что с точки зрения отношений в семье (а их я ценю дорого и готова платить за то, чтобы точек возникновения конфликтов в доме было как можно меньше) мне дешевле приглашать помощницу по хозяйству. А в течение недели поддерживать порядок в доме возможно — это легко делать, и не привлекая к этому детей.

Я, муж, сын 14 лет и дочка 9 лет, три собаки и три кота живем в двухэтажном доме, 140 кв. м. Шесть дней в неделю мы наводим порядок по мере надобности: у нас нет установок «каждый день надо мыть пол», однако порядка и чистоты в нашем доме больше, чем в родительской семье, где я убирала каждый день.

Как это происходит? У детей есть свои комнаты, куда я захожу редко. Раз в неделю помощница по хозяйству моет в них пол и вытирает пыль. Для комнат подростков там вполне себе порядок. Я не помню, чтобы когда-либо говорила: «Заправьте постель». У нас так принято: «Вот это стул, на нем сидят, вот это стол, за ним едят, кровать днем заправляют». Дети согласны с этими правилами — они простые, понятные, необременительные. Кстати, мытье посуды относится сюда же.

Почему у нас это сработало? Может потому что я привыкла постоянно спрашивать себя: «А что я сейчас делаю на самом деле? Я хочу это делать?». И дети делают то, что в данный момент действительно им или нам всем нужно. Не вынесешь мусор, самому же потом некуда будет выкинуть свой мусор из комнаты.

Если мама занята доказательством своей «хорошести» собственной маме: «Посмотри. Я хорошая. У меня ни минуты нет свободной», в этой игре дети вынуждены разводить бардак, чтобы создать для мамы возможность играть роль жертвы. Или ребенок разбрасывает вещи, потому что это единственный способ обратить на себя внимание родителей. И таких игр вокруг уборки может быть множество.

Я долго шла к своему дому, разбиралась, зачем он мне и поняла: дом для меня — это место, где главное — отношения, где каждый член семьи чувствует себя безопасно. Мы все рано или поздно оказываемся в своих кризисах, проживаем свои потери и встречи с новым, которые меняют жизнь навсегда. Мне самой очень не хватало в такие периоды тихой гавани, места, где меня примут любой, где можно отоспаться, отъесться, залечить свои душевные раны, усвоить опыт, набраться сил и отправить в новый путь. Поэтому свой дом я сделала тем местом, где я, моя семья, мои дети, которым столько еще предстоит, мои друзья смогли бы чувствовать безопасность, принятие и тепло — в человеческом они сейчас состоянии, или почему-то его потеряли и пока ищут. А делать человеков методом приучения к труду? Путь этот останется в прошлом, как наказание розгами.

Если ребенок живет с вами, он видит, как вы что-то делаете. Когда у него возникнет собственная нужда, он повторит увиденное. В моем доме задача «приучить детей любить труд и порядок» отменена. Но пока я не вычистила такие установки у себя, поддержание порядка в собственном доме для меня было отягощено неприятными чувствами.

Это когда «помыть за собой тарелку» — не просто помыть тарелку, а вступить мысленно во взаимоотношения с папой, который большую часть жизни в моей голове наблюдал за моей немытой тарелкой. Мои дети просто моют за собой тарелку. Потому что «помыть тарелку» — это дело одной минуты, и оно не связано с отношениями со мной. Как и порядок в их комнате.

Если ребенок хочет есть, а я работаю, я предлагаю ему возможные варианты для самостоятельной готовки, даю между делом инструкции, где и что взять, и что с этим делать. В итоге дети 14 и 9 лет в состоянии приготовить себе с десяток блюд. Но это потому, что они хотели есть, а не потому, что я ставила себе задачу их научить.

Сын как-то пришел и попросил показать, как зашить дырку на любимых шортах, показала. Это был его запрос. Дочка наблюдала, как я, спустя много лет, взялась за вышивку и попросила купить легкую вышивку ей, чтобы она тоже попробовала.

У нас все происходит будто само собой, в тот момент, когда есть запрос. А когда кто-то со стороны решил, что нужно научиться этому и вот этому, хоть труду, хоть математике, то без насилия не получится. Ведь если инициатива исходит от другого, значит это головная боль другого, которую этот другой, вместо того, чтобы с ней разобраться самостоятельно, решил перенаправить на того, кого собрался учить.

УЧИТЬ - СЯ — учить себя — вот это наиболее простой и эффективный метод, когда я знаю, чему хочу научиться и нахожу для этого мастера, которому и задаю свои вопросы и прошу показать. И это самый эффективный метод. Нельзя приучить любить (человека или труд), это насилие, которое рождает отторжение.

Мне кажется, нужно не приучать ребенка к уборке в доме, а с рождения транслировать ребенку мысль: «Мы одна команда. Вклад каждого по мере способностей и возможностей — это правильно». Понятно, что у взрослых больше возможностей вкладываться сильнее. Но нужно признать, что помощь каждого члена семьи, в том числе ребенка — это не помощь, а справедливое распределение семейных обязательств. И меньшее, что можно сделать ребенку — не создавать проблем окружающим своим свинством или безответственностью. Если ребенок разбрасывает игрушки, а мама вместо отдыха или работы за деньги их собирает — это несправедливый и нечестный вариант. А лучше жить по совести и справедливости. И если игрушки валяются не в детской комнате, а в гостиной, и мешают маме жить, то логично, что они уходят из дома.

У маленьких детей есть желание подражать и помогать родителям. Первый путь — мама отбивает любое желание помогать и сотрудничать у ребенка, говоря: «Мне придется все переделывать».

Второй путь — мама транслирует гордость и благодарность: «Ты ценный член семьи, ты мне помогаешь, я смогу больше отдохнуть и больше заработать», обучая ребенка тому, что он может делать и постепенно расширяя спектр обязанностей. Если у ребенка появляется интерес к конкретным занятиям, то можно нанять специалиста: например, мастер-класс от профессионального повара поможет ребенку освоить приготовление блюд, а родителям разгрузить себя полностью от приготовления пищи.

Мои дети уже подростки, и я голосую за жесткое соблюдение иерархии, распределение обязанностей и за то, чтобы родители не брали на себя выполнение того, что должен делать подросток. Для лечения подростковой забывчивости годится и жесткий троллинг: оставил грязную тарелку — получи еду в ней же и т. п. То, что работало в студенческих общежитиях с теми, кто бросал посреди комнаты носки или забывал выбросить мусор, работает и с подростками.

Я считаю, что все, что можно заменить бытовой техникой — нужно заменить бытовой техникой. Посудомоечная машина, робот-пылесос, измельчитель мусора, паровая швабра, робот, который моет окна, мультиварка, микроволновка — и многие вопросы отпадут сами или превратятся для детей, включенных в домашнее хозяйство, в развлечение и удовольствие.