«Приемные родители»: Ты боишься за свою семью и сто раз подумаешь, прежде чем что-то сказать

С чего начался ваш путь к приемному родительству?

Еще будучи подростком, я отвечала за благотворительные проекты в молодежной организации своего города. Мы с друзьями раз в неделю посещали реабилитационный центр для детей-сирот, играли с его подопечными. Там я впервые столкнулась с совершенно иным для меня миром, в котором собственные проблемы казались ничтожными. Меня поразило, сколько всего страшного случилось с детьми за их короткую жизнь.

Что именно, помните?

Например, мне девочка четырех лет там сказала как бы между делом: «Мой папа убил маму, и его посадили в тюрьму. А бабушке мы с братом не нужны». Эти дети ждали всю неделю пятниц, когда мы приходили, и бросались на нас с криками: «Мама!». Конечно, им были нужны не мы конкретно, а просто близкие люди, мама и папа. И уже тогда в 16 лет я решила, что у меня обязательно будет приемный ребенок.

И сдержали слово…

Жизнь внесла свои коррективы. В 2008 году у меня родился Федя. У него врожденная патология, поэтому еще до того как ему исполнился год, он перенес три операции. И после них проблемы все равно остались. А когда Феде было шесть лет, я узнала про мальчика-сироту Ваню с таким же диагнозом. Семья, которая хотела его забрать и собирала документы, по рекомендации обратилась ко мне за своеобразной консультацией. У нас завязалась переписка. Я рассказала, что все не так страшно, как кажется. Но они в итоге взяли другого ребенка. Я прорыдала всю ночь, когда узнала об этом. А наутро решила, что не смогу жить, зная, что где-то там есть Ваня, совсем один. Расценила это как знак свыше и начала оформлять документы. Все затянулось, меня пытались отговорить. Но в итоге свое трехлетие Ваня уже отмечал дома, со мной и Федей.

Сейчас у вас уже трое детей?

Да, через полгода после появления у нас Вани на сайте фонда «Дети ждут» я увидела девочку и пропала. С фотографии на меня смотрела маленькая я. Это была однозначно моя девочка, и мне было уже все равно, какие у нее диагнозы. Так у меня появилась дочка Вика, а я стала многодетной мамой.

Вы приемная мама не так долго — три года. Но можете сказать, что со временем изменилось? Что стало легче, а что сложней?

Люди думают, что много детей это сложно. Часто спрашивают: «Как ты с ними справляешься?». А мне кажется, что с тремя легче, чем с одним. И однозначно веселее. Конечно, сначала было много трудностей, в основном связанных с адаптацией и привыканием…

Расскажете подробности?

Представьте, к вам с ночевкой приезжают друзья. Вы знаете, что они уедут, но это все равно слегка напрягает. А тут изначально чужой ребенок. И он с тобой навсегда. У него странное телосложение и запах, непривычные для тебя мимика и голос. И ему тоже страшно, все для него новое вокруг. Да и вы для него тоже пока чужая! Ваня, например, не мог нормально ходить — запинался о любую неровность, крутил головой и не смотрел под ноги. Он панически боялся всех животных, ростовых кукол и людей в костюмах. А Феде было сложно привыкнуть, что теперь игрушками и территорией, а главное, мамой нужно делиться. У Вики адаптация прошла проще. Но и с ней были особенности. Она первый год, засыпая, интенсивно мотала головой в разные стороны. И ничего нельзя было сделать и никак помочь. Еще она боялась любых кукол. И Ваня, и Вика первое время много плакали и кричали, хотя в «Доме ребенка» я не слышала этого, когда их навещала. Мне этот плач разрывал душу каждый раз. Вообще, до появления Вани дома у нас было достаточно тихо. А потом… сразу такой уровень шума ежедневный. От нас даже кот сбежал.

После них как раз еще стали говорить, что приемные родители берут детей ради денег, которые платит на их содержание государство…

Наверное, когда считаешь суммы, получается много. При этом расходы почему-то никто учесть не хочет. Да и размер выплат зависит от региона. А вообще, я не умею «работать» мамой, я живу. Я к чужим-то детям не могу отстраненно относиться, а тут свои, которые все время рядом. Им и на болячку подуть, и обнять перед сном, и на философские темы поговорить. Ты с ними искренне хохочешь, чувствуешь их страх и боль, знаешь их секреты и любимые вкусняшки. Они выступают на сцене, а ты тоже мысленно там и держишь их за руку. Я не понимаю и не знаю, как это можно делать за деньги. Либо это твои дети по-настоящему, независимо от того, кто их родил, либо у тебя не семья, а «детский дом», где все чужие друг другу.

А как те ситуации повлияли на конкретно вашу семью?

Во-первых, я стала больше тревожиться и переживать. Я поняла, что в любой момент, на основании фантазий ребенка или домыслов недобрых людей, мои дети вновь могут вернуться в систему.

Во-вторых, повышенную бдительность стали проявлять органы опеки. Мало что поменялось на уровне законов, но при этом морального давления стало куда больше. Регулярно стали активно рассылать запросы: в поликлинику, детский сад, больницу. Мне искренне жаль врачей, педагогов, которые вынуждены отвлекаться от работы и писать все эти справки и характеристики. К тому же, когда эти документы регистрируются и «гуляют» по кабинетам, информация о моих детях, о том, что они приемные, об их диагнозах и проблемах, распространяется. О какой-то деликатности речи не идет. И все это носит выборочный и несистемный характер. Мне могут звонить в любое время и по нескольку раз в день. А могут «забыть» на два месяца. Однажды специалист опеки гуляла с нами два часа на детской площадке. Потом она еще и в поликлинику хотела пойти.

Каковы последствия такого контроля?

Я бы очень хотела дружить со специалистом опеки, чтобы я могла не ждать подвоха, а просто рассказывать, как у нас дела, делиться своими чаяниями и бедами. Но увы, сейчас ты просто боишься за свою семью, и сто раз подумаешь, прежде чем вообще что-то сказать. Вот вам и последствия. Интересы маленького человечка, его мнение и настроение при этом никого особо не волнуют. Он должен быть описан с помощью бумажек. Чем их больше, тем лучше.

Это постоянное напряжение отражается на родительском ресурсе. Если с ним не работать, это, конечно, и на детях может сказаться. Им же всего не расскажешь. У них тут башня, замок, пони, робот и принцесса, а мама сидит, кивает и хочет рыдать. И нужно бы восстановить силы, да возможности нет, потому что даже в выходной — звонки и письма.

Возможно, такое поведение представителей органов опеки оправдано? Ведь действительно встречаются приемные родители, которые не справляются, если не сказать хуже…

Вопрос нечистоплотности приемных родителей нужно решать превентивно. Должна быть грамотная система их подготовки. Увы, не все школы это делают отлично. Не везде работают хорошие специалисты. Мне вот больше помогли книги Людмилы Петрановской, чем школа приемных родителей. И да, я считаю, что всем подряд отдавать детей, конечно, неправильно. Должны быть какие-то критерии, по которым их отбирают. Но кто их будет разрабатывать? Почему у многих адекватных родителей возникают проблемы с забором ребенка в семью, а у других, кто потом, например, бил детей, их не было? У меня ответа нет.

Как, по-вашему, нужно изменить систему, чтобы не пропустить первых «звоночков», но и не «душить» чрезмерным контролем и проверками?

Я не знаю. Но входить в дом «в грязных сапогах» в любое время, заставлять выкладывать фотографии детей в социальные сети и всячески вмешиваться в сложившийся уклад семьи неправильно. Любой, не только той, где есть приемные дети.

Что же касается системы государственного сопровождения, то я не имею права делать никаких выводов. Мы прошли мимо друг друга по касательной. И ничего общего не имеем. Конечно, уже просто хорошо, что такая система существует, что у людей есть возможность выбора.

А вообще, о том, как грамотно сопровождать приемные семьи, нужно спрашивать тех, кто уже долго и успешно с ними работает. Те же некоммерческие организации. У них есть опыт, они ведут статистику, видят проблемы и со стороны, и изнутри.