Психолог Александр Ройтман рассказал журналисту Ире Форд о том, как женщине обрести баланс.
— Саш, можешь научить балансировать? Делать карьеру, печь оладьи, ублажать мужа, быть отличной мамой и попутно реализоваться в творчестве?
— Женщина по своей природе очень органична и внутренне стабильна. Но… эта сильная сторона, которая всегда её спасает, оказывается и узким местом. Я о физиологии. У женщины все ответы написаны природой — это организовано рефлекторно, и эти рефлексы могут как стабилизировать всю систему, так и перекашивать её.
О чем я? Допустим, задаешь мудрой женщине вопрос: «Кто твоя семья?» И слышишь: «Я знаю правильный ответ, ума хватает — мой муж, мой партнер. Но произнести я это не могу — потому что на животном уровне, прямо из матки, идет ответ: «Мой ребенок, мои дети». Такое восприятие часто искажает естественное, здоровое развитие семьи, взрывает семью на системном уровне.
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь «это взрывает семью»?
— Давай рассмотрим две модели семьи в их полярных проявлениях — «семья про партнера» против «семьи для детей». Что происходит в идеальной семье про партнеров? Рождается ребенок. Сначала он рано отделяется в свою кровать — и партнер возвращается в постель к жене, дальше ребенок рано отделяется в свою комнату — и родительская спальня становится в полном смысле родительской спальней, ребенок отлучается от груди, ребенок рано уходит в детский сад, школу, рано уходит работать (и с какого-то момента вносит в семью свою лепту), а затем рано уходит в свой дом и в свою семью. Мы видим сепарацию ребенка — шаг за шагом. А что в это время происходит на другом полюсе?
Ребенок остается с мамой в постели, в комнате, продолжает есть грудь, учится с мамой на семейном обучении, дожидается рождения брата или сестры, который занимает мамину вторую грудь, и окончательно занимает кровать и шкаф. И такой ребенок не уходит из дома ни в 3 года, ни в 7, ни в 23, ни в 55 лет — и занимает место партнера рядом с мамой. Как вы думаете, какой статус в этом случае остается для мужчины? Трудоголизм? Это еще неплохой вариант! А может алкоголизм? Вторая семья? Две постоянных любовницы? Или вы видите более удачные варианты?
Кажется, что первый вариант ультимативен, но нет! Для любой инфантильной женщины, не готовой строить серьезные парные отношения, идя на риск интимности, на риск любви очень соблазнительно жить для детей. И в этом случае второй вариант семьи — пусть даже он порочен, направлен в безысходность, ориентирован на взаимное уничтожение — кажется более удобным. И в этом, втором, случае муж становится функцией, кормовой базой, а семья перестаёт быть про счастье, а становится про сохранение. Но тут ничего не поделать — даже очень умным женщинам, очень осознанным это место часто даётся тяжело.
— А ты всех под одну гребенку? Я вот о себе: считаю себя и умной, и осознанной, и регулярно выбираю партнера. Но есть периоды, когда я выбираю ребенка —я с ним сплю, я его кормлю, делаю его приоритетом. Но при этом понимаю — вот закончится младенчество, и…
— Теоретически это можно понять! Но что за смысл это понимать, если мужчина перестаёт занимать место в твоих интересах, перестаёт быть ключевым факторов жизни? Понять, почему женщина сейчас выбирает ребенка — легко. Но мужчине от этого не легче — он удаляется с каждым днем, отходит на второй, третий, двадцать пятый план.
— А еще «продолжение следует», правда? Колики-газики прошли, начались зубы, прошли зубы, начался садик, малышу снова нужна мама, а «на форуме сказали, что может, сейчас даже больше, чем раньше», и мужчину с побережья вашей семейной жизни давно отнесло в сторону Турции и все еще несет —дальше и дальше. И… надежда на попутное течение и прибой как будто и есть, но она с каждым днем все призрачней. И тут — attention! — рождается второй ребенок.
— Ну и все. Если мы рассматриваем ситуацию, в которой женщина выбирает детей, то после второго ребёнка женщина на рефлекторном уровне ощущает: все, что она хотела получить от мужчины, она получила. И все, что остаётся мужчине дальше — это стать слепоглухонемым капитаном дальнего плавания. Чтобы иногда приходить из моря, оставлять у дверей подарки и уходить в новое плавание.
— А ведь начиналось всё просто потрясающе. В демо-версии были и игры в The World of tanks по ночам, и походы в кино и невероятный секс, и обещания вечной любви.
— И ужас в том, что мужчина никак не мог подстраховаться и предположить заранее, как оно сложится. И женщина не могла обезопасить его от этого. Они строили семью ради будущих детей. Она сказала: «Подожди немножко. Вот рожу, и стану я твоя», а он ответил: «Да, конечно, думай только о нашем малыше! Он сейчас нуждается в тебе намного больше, чем я. Я всё пойму, мы всё поймём».
— А по-хорошему он должен был сказать: «Я хочу, чтобы мы жили друг для друга, а не для этого ребёнка?»
— Еще тогда, когда они обменивались кольцами, он должен был сказать: «Мы живем друг для друга, а не для детей». Когда муж это говорит, он дает своей женщине шанс выбрать себя как альфу и омегу вашей общей жизни, обозначает, что они входят в эту семью, что они проживут эту жизнь долго и счастливо — вдвоем, и умрут в один день. И что дети принесут им своих внуков на благословение, а внуки успеют принести и показать правнуков. Это дает шанс семье на общее будущее.
— А нет ли риска, что семья, сказавшая: «Я хочу, чтобы мы жили друг для друга», откажется от идеи детей?
— А какая связь? Я не думаю, что есть такой риск. Дети — это физиологический компонент, мы же хотим, чтобы нас кто-то развлекал, нам нравится вся эта суета, толпень, которая шумит, галдит, бьёт всё, до чего достанет и разрисовывает оставшееся. А еще я считаю, что в семье, выбравшей мужа и жену, случись какая-то беда с трудностями деторождения, сохранится семейная миссия. А с появлением детей семья ничего не теряет: она будет более стабильна и направлена в бесконечность.
— А перекос в сторону детей у женщины — это главный перекос? Есть же еще перекос в сторону работы, в сторону творчества, в сторону мужа «я живу ради него, и без него я никто»?
— Я думаю, что перекос в сторону детей — он базовый, наиболее естественный, часто встречающийся, прописанный в настройках у женщины. Потому что «женщина, которая живёт для творчества» — звучит хорошо, но в нашем обществе таких женщин мало. «Женщина, которая живёт для работы» — такое явление есть, но общество с ним как будто неплохо справляется: такие женщины очень быстро либо выпадают из семьи, либо создают специфические семьи с учетом их особенности.
— Главное в том, о чем мы сегодня говорим — это «счастлива ли женщина внутри себя»?
— Я думаю, что уровень счастья и баланса женщины зависит от ответа на вопрос: «Придет эта девушка или женщина со своей задачей к психологу или нет?» Если не придет, значит, у неё есть свои регулирующие механизмы. К примеру, возьмем женщину, которая живет одна и у неё есть отношения, заменяющие семью: они встречаются раз в неделю, и их это устраивает. И если она говорит: «Все отлично», то ей вряд ли нужно идти к психологу. Или есть такие женщины, которые говорят: «Счастья мне построить не удалось. Зато у меня есть покой и воля, благосостояние, общественное уважение и завтрашний день». Голос у них не звенит, но в целом все ОК.
Есть женщины, которые свои проблемы объясняют ёмко: «Да, это потому, что мужиков нет хороших. Но может, и слава Богу — сами с усами». И эти тоже скорее всего не пойдут к психологу. Потому что завтрашний день — это женщина, для которой мужчина не имеет никакой цены, она готова брать беременность из пробирки, выращивать ребёнка, отдавать его в мир и продолжать работать, или, как она сама говорит, «самореализовываться». И современная литература и кинематография — хоть «Секс в большом городе», хоть «Дьявол носит Прада», хоть «Москва слезам не верит» — это культовые фильмы для этих девочек. Какая-нибудь русская девочка из Ярославля не может, посмотрев такой фильм, не восхититься. И внутри у неё возникнет напряжение, которое будет двигать наше с тобой общество от полюса вчерашнего дня к полюсу завтрашнего.
— У тебя 2 дочки. Одна выросла, вторая растёт. Между ними зазор в 20 лет: на одну ты ещё можешь повлиять, на другую уже никак.
— Старшая с восторгом смотрит «Секс в большом городе», но при этом строит очень консервативную патриархальную семью и ищет там перспективы. А пятилетнюю Мишель воспитывает такой другой я, что она вирусно пропитывается другим образом счастья. Я автоматически следую конструкциям нового мира, пичкаю её возможностями, пытаюсь в неё вдолбить 4 языка, музыку и шахматы — это метанавыки. И мне не придёт в голову отдать её на кройку и шитьё. А ведь еще не так давно считалось, что девочка, которая умеет шить, нигде не пропадёт: моя старшая дочь может и раскроить, и пошить. И еще пару лет назад я сам штопал свои носки — не потому, что не заработал на новые, а потому, что я их люблю. А сейчас покупаю такие носки, которые и захочешь заштопать — не получится: нетканые, с защитой в пятке и носке. Новые технологии. И, применительно к семье — носки, которые закладывают новый образ семьи.
— Так как сохранить баланс?
— Мы смотрим рекламу, листаем глянец, вдыхаем этот тренд, сами того не замечая и… ничего тут не поделать — противогаза против будущего не придумано. Потому на вопрос: «Как сохранить баланс?» я отвечу коротко: честно определиться, какой тренд я выбираю, какому богу я служу, в какое будущее я хочу отвести своих правнуков. Если мне ничего не нужно, кроме праздника, то может, речь не идет о том, что мне нужны семья, дети или муж — может быть, семья для меня лишнее, и мне не нужна боль, внутреннее одиночество, и я выбираю праздник, поиск себя, самореализацию. Ведь тоже красиво? А если я выбираю семью, то вопрос, какую. Вопрос только в честном выборе сердцем, без оглядки на моду.